Джулия тут же вымыла руки и махнула Уиллу, чтобы теперь мыл он.
К ее облегчению, тот безропотно вымыл руки. Ей очень не хотелось сейчас заставлять его что-то делать, но стало ясно, что он учится выполнять указания.
– Уилл, пойди возьми карандаш и бумагу, пока папа достанет все нужные нам продукты.
– Зачем? – с любопытством поинтересовался мальчик.
– Потому что мы собираемся изменить рецепт и надо бы записать его, чтобы не держать в голове все необходимые ингредиенты.
– О, хорошо. Я могу запомнить массу вещей. Но не уверен, что мне хватит головы, чтобы запомнить много гре… гредиентов.
И повернувшись, Уилл выскочил из кухни.
Калеб исподтишка наблюдал за Джулией, вынимая нужные им продукты. Хрупкая девушка, будто из сказки, она оказалась на редкость сильной. Хотя слово «сильная» к ней не подходило. Он изучал мягкие линии ее рта. Она не требовала, не запугивала и, уж конечно, не кричала. Но, несмотря на спокойствие, достигала желаемого. И достигала при минимуме суеты и шума. При этом люди вокруг вовсе не чувствовали себя обиженными.
Может быть, учителей обучают такому обхождению?
Он не мог отвести взгляд от ее маленького личика. Может, это подарок судьбы, что она такая?
Джулия подняла глаза и увидела, что Калеб смотрит на нее. Неотрывность его взгляда заставила ее вздрогнуть. Будто он пытается определить, что у нее на уме. Или мысли его блуждают где-то далеко и он даже не замечает ее? Так, пожалуй, вернее, подумала она, подавив вздох разочарования. Несомненно. Мужчины обычно не обращают на нее внимания. Не видят в ней женщину. А ведь ни одного из знакомых ей мужчин невозможно сравнить с Калебом Таррингтоном. Он невероятно привлекателен. И если уж другие мужчины считали, что она не заслуживает их внимания, то что говорить о Калебе!
– Я принес карандаш и бумагу! – ворвался в комнату голос Уилла, а за ним влетел и его обладатель. – А что теперь?
– Теперь нам нужно в два раза увеличить количество, указанное в рецепте. – Джулия положила на стол пакетик шоколадных чанксов. – Давай, помогай.
Уилл послушно уселся на стул рядом с ней.
Калеб смотрел, как Джулия наклонилась к Уиллу. Вся ее фигура выражала внимание и заботу. Защиту.
Интересно, каким был бы его сын, если бы я был женат на такой женщине, как Джулия? – размышлял Калеб. И какой была бы моя собственная жизнь?
Он сжал челюсти, отгоняя непрошеные образы и мысли. Что толку гадать!
Их кулинарные занятия проходили гораздо успешнее, чем Джулия предполагала. Уилла восхитил процесс приготовления печенья от начала до конца.
– А можно взять немного печенья во двор и съесть его там? – попросил мальчик, когда они поставили грязную посуду на стойку.
– Конечно, только обожди, я переложу его на тарелку, – ответила Джулия. – Не хочешь ли заодно и стакан молока?
– Нет! Разве ты не знаешь, откуда берется молоко? – спросил мальчик.
Джулия взглянула на Калеба, осторожно достававшего из духовки печенье. Он непонимающе пожал плечами.
– Ну, так откуда берется молоко? – спросила Джулия.
– Из коров! – На маленьком личике Уилла появилось брезгливое выражение. – Изнутри коровы.
Джулия сжала губы, пытаясь что-то придумать. Но не смогла.
– Это правда, – подтвердил Уилл, видя ее молчание. – Я знаю: у мамы есть друг, у которого ранчо. Мы туда ездили, и он показывал мне, как доят коров. Это было так мерзко! Я не желаю пить ничего, что вышло из коровы!
Уилл взял тарелку с печеньем, которую она ему протянула, и направился в патио, продолжая что-то бормотать про молоко.
Калеб насмешливо кашлянул, глядя на Джулию:
– И что теперь скажет детский эксперт?
Его насмешливый голос вывел ее из задумчивости. Она почувствовала себя тесно связанной с Калебом, словно Уилл был их общим ребенком. Будто их отношения были более тесными, чем у учителя и отца ребенка.
– Вы знаете… – Она замолчала.
– Я знаю массу разных вещей. Что именно вы имеете в виду? – В голосе Калеба все еще слышался смех.
– Когда задумаешься, то действительно происхождение молока начинает казаться чем-то грязным и непристойным.
– А вы не задумывайтесь, – посоветовал он.
Человеку бесполезно советовать, чтобы он выкинул что-то из головы, подумала Джулия. Если бы это было возможно, она бы сумела не пускать Калеба в свои мысли.
– Наверно, вы правы, – наконец ответила она. – С годами, возможно, отношение к молоку у него переменится. Давайте-ка вымоем все и уберем.
– Что? – Калеб с удивлением уставился на нее. Она действительно собирается ему помочь?
Джулия, смутившись, растерянно заморгала.
– А что такого? Вдвоем мы сделаем все минут за десять.
– Я знаю, но…
Он замолчал. Ему не хотелось говорить ей, что его бывшая жена всегда обещала помочь, но никогда не делала этого. Предоставляла другим все убирать за нее.
– Давайте я загружу посудомоечную машину, – наконец сказал Калеб, – а вы можете убрать все остальное.
– Хорошо. – Она улыбнулась ему и повернулась к раковине.
Калеб машинально загружал машину, сосредоточив все свое внимание на Джулии, глядя, как она моет столешницу. Ее тонкие руки старательно терли гранитную поверхность.
Оттого, что они с Джулией вместе занимались такой обыденной домашней работой, у Калеба возникло странное чувство. Она, несомненно, очень сексуальна, но он чувствовал нечто большее, чем простое желание схватить ее и поцеловать. Это было чувство товарищества, духовного общения. Вот что это было. Наконец-то он нашел верное определение. Мытье кухни вместе с Джулией давало ему чувство товарищества. Сопричастности. Ощущение того, что они – одна семья. То, что исчезло из его жизни, то, что присутствовало в его юности, пока живы были родители. Хотя он отдавал себе отчет в том, что просто фантазирует, это затрагивало глубины его души.
– Все. – Она в последний раз провела тряпкой. – Кажется, я все сделала. Теперь чисто.
Калеб любовался ее миниатюрной стройной фигуркой, ее лицом, и тут ему пришла в голову дьявольская мысль.
– Нет, не совсем, – поправил он.
Джулия бросила на него быстрый вопросительный взгляд. У нее перехватило дыхание, когда он подошел к ней вплотную, остановившись всего в нескольких дюймах. Ее глаза расширились, противоречивые чувства одолевали ее. Она хотела и спрятаться от Калеба, и придвинуться еще ближе.
– Я говорю не о столе, – возразил Калеб. – А о твоем лице. Твое лицо… – Голос его стал соблазнительно глухим, и у Джулии замерло сердце. Стоя неподвижно, она наблюдала, как он подносит к ней свою руку. Кончиками пальцев он коснулся ее щеки и провел по ней. Движение его пальцев вызвало в ней дрожь, она замерла. – Ты испачкалась в муке… – Голос его гипнотизировал, завораживал, так же как и движение его пальцев. – Здесь… – он смахнул муку с ее щеки.
