Хоук кивнул, не сводя с девушки глаз.
— Сауна — это самая прекрасная мысль, посетившая датчан, — сказал он.
— Более прекрасная, чем мысль захватить Англию?
Вопрос невольно сорвался с языка. Глупо, ужасно глупо! Она должна была молчать, сосредоточиться только на одном: как уйти отсюда? С чего это она вздумала разговаривать с голым мужчиной, который удерживает ее силой?
Глаза Хоука остановились на губах Кристы, он наблюдал за тем, как они выговаривают слова.
— Я полагаю, это зависит от точки зрения, — произнес он рассеянно. — Для датчан мысль неплохая. А для нас…
Он пожал плечами, как бы признавая, что эта великая борьба управляет его жизнью. Война, которую ему суждено выиграть ценой укрепления союза с норвежцами против их общего врага. Жена-норвежка…
— Не стоит говорить о войне, — сказал он. — У меня на уме совсем другое.
Всю ночь он жевал и пережевывал свои подозрения, то считая, что ошибся, то сомневаясь во всем. В конце концов победу одержал импульс, что было для Хоука необычно, потому что он всегда думал, прежде чем действовать, — даже в пылу битвы, когда острота и скорость мысли спасали ему жизнь столько раз, сколько и не вспомнишь. Но едва дело касалось этой девушки, способность трезво размышлять покидала его. Девушка одурманила его мозг, вселяя смущение каждой своей улыбкой. Какое счастье, что сейчас она не улыбается!..
— Ты сказала, что не ляжешь со мной…
Глаза у Кристы округлились. Хоук с восхищением следил за тем, как живой румянец окрасил ее побледневшие щеки.
— Я говорила в спешке… Я имела в виду…
— Так ты ляжешь со мной?
— Нет! Я хочу сказать, что мы не должны говорить о таких вещах. Моя госпожа…
— Твоя отсутствующая, медлительная госпожа. — Глаза Хоука сузились. Ради собственной безопасности он крепче сжал запястье девушки, но сжал осторожно, так как в самом деле боялся причинить ей боль. Поддразнивать ее — это дело другое. — Забудь о ней, она в счет не идет.
— Как это не идет? Только с ней и следует считаться! Разве вы не говорили, что мы оба в долгу перед ней?
Так. Его предосторожности оказались нелишними. Девушка попыталась высвободиться, но Хоук легко удержал ее.
— Долг — это холодная супруга в постели. Я предпочитаю теплую и полную желания. Еще лучше — такую же горячую и податливую, какой ты была вчера. Иди сюда.
Он не дожидался ответа — просто стал тянуть ее ближе, пока она не нависла над бадьей всей верхней половиной тела. Глаза девушки казались такими огромными от испуга, что Хоук подумал, как бы не упасть в них.
— Ни за что! Как вы можете думать о подобных вещах? Отпустите меня! Перестаньте!
Он потянул сильнее. Так, достаточно. Она потеряла равновесие и плюхнулась в воду. Она свалилась бы прямо на него, если бы он проворно не выскочил из бадьи. Подальше от соблазна, который уже слишком велик для мужчины. Он стоял, забыв о собственной наготе, и смотрел, как девушка мечется в воде. Наблюдал он и за тем, что происходит с водой. Когда в ней появились первые черные разводы, выражение лица у Хоука изменилось. Неуверенность держала в узде его гнев. Уверенность его развязала.
Он взял с ближайшего табурета полотенце и обмотался им вокруг чресел, пока ждал появления из воды промокшей насквозь, отплевывающейся, перепачканной в краске леди Кристы. Своей невесты.
Глава 4
Глаза сильно жгло. Криста принялась протирать их, как только ухитрилась встать в бадье на колени. Она поверить не могла, что он столкнул ее в воду. Что он задумал? И что теперь ей самой?.. Мысли словно наткнулись на какое-то препятствие, едва Криста опустила глаза и посмотрела на себя. Черная краска сбегала по платью, попадала в воду, и именно от нее жгло глаза.
Тяжелая рука прижала к се лицу какой-то лоскут — кажется, полотенце. Криста ухватилась за него, в то время как резкий голос произнес:
— Умойтесь и уходите отсюда. Постарайтесь не разводить грязь, пока занимаетесь этим.
Осознание того, что она разоблачена, потрясло Кристу. Он понял! И явно пришел в ярость. Одного быстрого взгляда поверх края полотенца было достаточно, чтобы убедиться в этом: И еще в том, что Хоук почти голый, прикрытый ради приличия куском материи. Он стоял расставив ноги и смотрел на Кристу так, словно она была неким малоприятным предметом, брошенным ему под ноги.
Не слишком хорошее начало.
Мокрое платье тянуло вниз, но Криста умудрилась выбраться из бадьи. Она попыталась стереть потеки краски с лица, но вдруг оцепенела. Хоук так быстро подошел совсем близко, что она растерялась. Он остановился прямо перед Кристой, едва не напирая на нее своей внушительной обнаженной грудью, и взял в руку прядь ее волос. Пристально посмотрел на нес, словно на спутанный комок морских водорослей, и спросил:
— Какого они цвета на самом деле?
Криста откашлялась. Немного воды попало ей в горло, но она старалась не замечать этого. Ведь неприятность была так мала по сравнению со всем остальным.
— Белокурые…
Хоуку, видимо, не нравился этот цвет, поскольку выражение пренебрежительной насмешки на его лице стало более явственным.
— Чего вы ожидали? Воображали, будто я не узнаю вас, когда вы вновь появитесь здесь?
Осознание собственной глупости поразило Кристу так сильно, что она утратила дар речи. Хоук отбросил прядь ее волос и отвернулся, словно дальнейшее созерцание Кристы сделалось для него нестерпимым.
— Снимите с себя одежду.
— Ч-что?
Голос к ней вернулся, но ужасно слабый и тоненький.
Хоук посмотрел на девушку через плечо.
— Снимите. С себя. Эту. Одежду. Достаточно ясно?
Стоя к Кристе спиной, он схватил с табурета тунику и сбросил полотенце со своих чресел. Пока Хоук влезал в свое одеяние, Криста смотрела на него во вес глаза. Спина мужчины была широкая и бугрилась мышцами, талия и бедра узкие, а ягодицы… Криста в жизни не думала о мужских ягодицах. Теперь она целиком погрузилась в созерцание этой части тела, в совершенстве вылепленной природой. Хоук обернулся и перехватил устремленный на него взгляд. Секунду он выглядел удивленным, но тотчас подавил это чувство и, прищурившись, посмотрел на Кристу.
— Недавно я спрашивал вас, не безрассудны ли вы. Тогда вы ответили, что нет. Быть может, вы и в этом лгали?
Этого оказалось достаточно, чтобы вывести Кристу из оцепенения.
— С моим рассудком все в порядке, и вы убедитесь в этом, если позволите мне объясниться.
— О, вы непременно объясните все, миледи! — Хоук расхохотался. — И я уверен, объясните досконально. Но прежде всего снимите с себя одежду. Если мне придется повторить это еще раз, я предпочту сам вас раздеть.
