Но еще раз сосредоточиться цесаревичу снова не удалось. Адъютант доложил ему о приходе принцессы Марии. «Этого мне еще только не хватало! — раздраженно подумал Александр. — Слухи по Зимнему разносятся стремительно, конечно, она пришла убеждать меня не отсылать ее обратно!»
— Проси, — раздраженно бросил он адъютанту и быстро спрятал злополучные письма в тайник в столе.
— Ваше высочество! — Мария вошла в кабинет, неся что-то мягкое в руках, она вся лучилась каким-то особенным светом. — Я хотель принесть вам сувенир.
— Что это? — Александр брезгливо отстранился от копошащегося под белой тканью мягкого комочка.
— Кролик, — торжественно сказала Мария, снимая тряпочку с подарка.
— Кролик? Зачем?
— Вы сказаль, что хотель по-травить заяц. Но заяц нет. Я дарить вам кролик. Кролик любит по-травка. Свежий и зеленый.
— О, Господи! — Александр картинно возвел глаза и руки к небу. — Принцесса! Я говорил с вами об охоте. Да, я люблю травить зайцев. Но по-русски «травить» означает загонять в угол и убивать!
— Убивать? — глаза принцессы мгновенно наполнились слезами, она тут же схватила со стола кролика и прижала его к груди, словно хотела защитить. — Ви не любить, вы убивать! Ви жестоки!
— Ну, вот, теперь я еще и палач, — рассмеялся Александр вслед убегавшей из кабинета Марии. — И что еще интересного мне принесет этот день, а?
И хотя вопрос был чисто риторический, ответ на него цесаревич получил, едва только в комнату вернулся Жуковский.
— Я столкнулся в приемной с Ее высочеством. Она рыдала, и княжна Репнина вынуждена ее сейчас успокаивать.
— Натали здесь? Зачем?
— Это она Вам сама сейчас и объяснит, а Вы отвечайте, чем Вы обидели принцессу?
— Малышка принесла мне презент. Она решила, что я люблю травить, то есть кормить травой ушастых. В общем, мне пришлось популярно объяснить ей значение этого слова, раз уж вы не потрудились это сделать прежде меня, — самодовольно ухмыльнулся Александр.
— Как же я ошибался в Вас! Мало того, что самонадеянны и глупы, так Вы еще и жестоки, mon prince.
— Помилуй Бог, Василий Андреевич, я всего лишь хотел раскрыть ей глаза…
— В таком случае пришла пора и мне раскрыть Вам глаза, — прервал его Жуковский и, вернувшись к двери, открыл ее настежь и громко сказал. — Войдите, сударыни, и объяснитесь!
— Что это значит? — вскричал Александр, глядя на вошедших Репнину и Марию, все еще не утешившуюся от слез.
— Ваше высочество! — Наташа решительно шагнула ему навстречу. — Я прошу у вас прощения, но я даже и представить себе не могла, что Вы посчитаете меня за автора тех писем.
— О чем это вы? — нахмурился Александр.
— О вашей переписке с прекрасной незнакомкой, — Наташа повернулась к принцессе и взяла ее за руку. — Позвольте мне представить Вам Вашу корреспондентку: Ее высочество принцесса Гессен-Дармштадская!
— Что? — только и мог выговорить цесаревич.
— Да, — кивнула Наташа. — Принцесса Мария и есть та таинственная особа.
Александр с ужасом переводил взгляд с Жуковского на Наташу, с Наташи на принцессу и снова возвращался к улыбающемуся Жуковскому.
— Так это я с вами вел переписку? — Александр, наконец, обрел дар речи и обратился к принцессе Марии.
— О, да, — смущенно ответила Мария, оглядываясь на подбадривающую ее Наташу. — Но ви биль такой страсть на бумага и такой лед, когда видеть меня!
— Принцесса, я польщен — нет, я потрясен. Я не ожидал получить от Вас такие стихи… Так могла написать только русская девушка…
— Что лишний раз доказывает, насколько сильно желание принцессы стать достойной спутницей будущего российского императора, — Жуковский поспешил сгладить возможное недоразумение от ответа цесаревича.
— Но я предполагал…
— Что предполагал? — спросила Мария.
— Мне понятно, почему у Его высочества возникли сомнения! Все послания были написаны неизвестной ему рукой, — вставила свое слово Наташа.
— А принс знать всех почерк во дворе? — удивилась Мария. — У принс так много кто писать?
— Не во дворе, а во дворце, — тут же отвлек ее внимание Жуковский.
— Его высочеству пишут многие, — добавила Наташа, успокаивая принцессу, — но Александр Николаевич переписывался только с одной. С вами, Ваше высочество, с таинственной и прекрасной незнакомкой.
— Но как же это? — Александр все еще не мог прийти в себя от изумления.
— Это было нашей маленькой тайной, — сказала Наташа. — И до поры до времени принцесса стеснялась открыть ее. Она сочиняла, а я переписывала.
— Я не ожидал, — растерянно повторил цесаревич, — я не ожидал, что столь застенчивая и юная особа может так открыто и талантливо выражать свои чувства. Я не подозревал, что в вас дремлет такая страсть…
— Герр Жуковски говорить, надо не бояться показать льубов. Но мне чуть-чуть стыд.
— Что вы, принцесса, — воскликнул растерянный и польщенный Александр. — Ваше чувство прекрасно!
— О, нет! Это ваша стих так прекрасный, так поэт, что я должен быть искренность.
— Благодарю вас, Мария, — потрясенный цесаревич подошел к ней и поцеловал руку. — Это для меня комплимент. Я не считал себя поэтом.
— Александр Николаевич никогда не согласился бы на столь романтичный поступок, если бы не чувства, которые он к вам испытывает, — поспешила подсказать Репнина.
— Вы правы, Натали, — вздрогнул тот. — В своих стихах я выразил свои истинные чувства. Скажите мне, Натали, это была ваша идея?
— Нет-нет! Просто принцесса не знала, как еще убедить Вас в своей любви.
— Что же, ей это вполне удалось, — сдержанно признал Александр. — Но вместе с тем я хотел попенять вам, княжна. Этой игрой в тайную переписку вы ввели меня в заблуждение, я предполагал, что эти строки принадлежат перу другой дамы.
— Ви не думаль — это я? — расстроилась Мария.
— Я вообще ни о ком не думал, — цесаревич тут же исправил свою оплошность. — Я просто придумал себе прекрасную девушку. Я ее вообразил. Но теперь все кончено — я знаю, как она выглядит.
— Почему кончено, Ваше высочество? — насторожился Жуковский.
— Я хотел сказать, что фантазии закончились. И для чего теперь что-то придумывать, когда для тайн больше нет оснований?
— В таком случае, мы можем сообщить об этом государыне? — многозначительно спросил Жуковский.
— Да-да, — кивнул Александр. — Можете сказать ей.
— Что сказать? — тут же заметила их переглядывания Наташа.
— Правду, — остепенил ее любопытство цесаревич. — А сейчас, когда все разъяснилось, я прошу вас, сударыни, дать мне возможность сосредоточиться. Я приглашен Его величеством на заседание Государственного совета и хотел бы оговорить предварительно с Василием Андреевичем кое-какие детали предстоящего обсуждения. Принцесса. Натали.
