— Вовсе нет.
— Но трюфель должен им пахнуть, — настаивала она.
— Чесноком пахнет знаменитый пьемонтский трюфель. Подмосковный троицкий похож по запаху на перигорский и бургундский. Но его аромат слабее. Его можно усилить, есть способы, — неопределенно добавил он.
— Посмотрите, какие прожилки на срезе, в точности, как в старых книгах, — тараторила Нина.
— Верно. Светлые — это внутренние вены, прожилки потемнее — наружные вены. Между ними сумки с восемью спорами.
— В каком месте вы нашли его? — Нина подняла на Антона глаза. Они светились азартом.
— Он рос между березами, осинами и рябиной. Потянет не меньше трехсот граммов. Не самый крупный.
— За него дадут хорошую цену, — сказала она. — Мне нужно таких грибов… — Она нахмурилась, — примерно два десятка.
Антон провел рукой по усам, потому что они поднялись над открывшимся от изумления ртом.
— Немало денег вам надо, Нина. Это вопрос жизни или смерти?
— Как говорят, нет. — Она пожала плечами, которые внезапно опустились.
— Говорит кто? — спросил он.
Нина покачала головой, отвечая не ему, а кому-то другому.
— Они ошибаются. — Нина вздохнула. — Потому что моя мама уже выбилась из сил, — тихо добавила она.
— Ваша мама… больна? — участливо спросил Антон. Так вот в чем дело. Поэтому такая девушка, как Нина, милая, домашняя, попала в эту компанию?
— Нет. Она здорова. Физически. Но… В общем, это наше семейное дело. — Нина махнула рукой и умолкла.
— Не смею настаивать. Но если вам на самом деле нужны такие деньги, прямо скажем, немалые, ответьте мне на вопрос: как вам платят за вашу работу? Я думаю, вы из тех, кто… — Он видел, как побледнело Нинино лицо, глаза насторожились. — Вы делаете карту трюфельных полей Подмосковья? — быстро спросил он.
— Откуда вы знаете? — Нина вспыхнула.
— Девочка, ты влезла в такой бизнес… в очень опасный бизнес. — Он поморщился.
— Но я ничего опасного не делаю. Сижу в библиотеке, читаю старые книги. Вы наверняка знаете — в прошлые века в России трюфели не считались чем-то особенным. В Охотный ряд их везли прямо из леса. Они стоили дорого, но любой, кто хотел их попробовать, мог это сделать.
— Сейчас все по-другому, Нина. — Антон поморщился. — Хорошо, я вам скажу. Есть две команды рестораторов. Одна заказывает французские трюфели во Франции. Платит за них сполна. Другая — покупает подмосковные и превращает их во французские. Понимаете, какая разница? При этом она хочет стать единственным хозяином всех подмосковных трюфелей. Негласных. Вы — делаете карту для них. Могу я спросить, сколько вам обещано?
Нина поморщилась. Она уже думала не раз, что деньги, которые Кирюшка обещал ей за работу, не приблизят ее к цели слишком быстро. И сам Кирюшка начал сомневаться, иначе он не сказал бы, что им стоит потянуть время и не отдавать карту. Еще он сказал — конкуренты их найдут. Выходит, это случилось? Антон — из конкурентов? Он нашел ее, выловил в реке. Нина назвал сумму, которую ей обещали за карту.
— Вы не шутите? — Антон крутил головой.
— Нет.
— Понятно. Нина, вы делаете подарок на много тысяч евро. Между прочим, сильно рискуя… собой.
Она смотрела на него, на лице читалось недоумение.
— Несколько тысяч, вы сказали?
Она никогда не имела дела с такими деньгами, ее родители тоже. Даже бабушка, которая позволяла себе отдыхать в Турции и Египте. Бабушка произносила иногда крупные суммы, когда говорила, за сколько купил зоопарк ее очередного дорогого хищника.
— Хотите получить столько, сколько это стоит? — тихо спросил он. Нина не ответила. — Хорошо, мы это обсудим, — сказал он.
Нина спросила:
— Мои вещи высохли? — Ее голос звучал спокойно, как будто она не слышала его вопроса.
— Сейчас взгляну, — он вернулся и сказал: — Еще немного, и вы можете переодеться.
Филька, который до этого спал на коврике, заворочался, потом встал, потянулся.
— А давайте-ка дадим ему немного размяться, — сказал Антон и взял с тумбочки Филькину поноску.
Он бросил кусочек гриба в угол, Филька быстро стряхнул с себя сон, метнулся следом. Он вернулся и отдал… Нине.
— Молодец, — похвалил Антон. — А я надеялся, что он отдаст мне. Я даже приготовил награду. — Он вынул из кармана крошечное печенье-рыбку.
Нина покачала головой.
— Филя мой воспитанник. А был бабушкин щенок.
— Подержите его так, чтобы он не видел. Я спрячу трюфель.
Антон ушел за шкаф, вернулся и скомандовал:
— Филя, трюфель!
Филя не двинулся с места.
Нина тихо повторил:
— Филя, трюф!
Пес на миг замер, а потом кинулся в угол, в который Антон положил кусочек свежего трюфеля.
Он вернулся с довольной мордой, подал находку Нине.
— Вы талантливый дрессировщик. А ваш пес — настоящая трюфельная собака. Такая стоит… Боюсь вам сказать…
— Не надо. Филя не продается. Но его щенки, когда они будут, конечно.
— Уж не хотите ли вы открыть питомник трюфельных собак?
— Может быть. Но сейчас у меня другие проблемы.
— Значит, так, — теперь вы мне расскажете о ваших проблемах. — Голос Антона звучал по-новому. Нина снова почувствовала напряжение.
— А если нет?
Как может она рассказывать незнакомому мужчине о себе? Какое ему дело до ее пятна, до тех мучений, страданий ее матери и собственных? Может, еще рассказать, что Дима ее бросил из-за пятна? Да-да, бросил. Это так. Мама сделала главное — она нашла доктора, у которого операция стоит дешевле, чем у других. Поэтому ей нужны деньги.
— Если нет, — Антон вздохнул, — значит, вы останетесь здесь.
— Надолго? — она наклонила голову на бок, стараясь не показать, как задрожало все внутри.
— Пока не расскажете.
12. Признание
Она скрестила руки на груди и в упор смотрела на него. В них то же, что и раньше. Внимание. Но что-то еще, чего она не видела до сих пор в глазах мужчин, обращенных на нее. Или не было таких глаз, в которые можно смотреть долго? Золотистые искорки на радужке светились не просто интересом. Казалось, ему нравится то, что он видит.
А если он хочет завладеть картой? Но у нее нет с собой карты.
Потом Нина поймала взгляд Фили. Он вел себя с Антоном так, будто тот кормил, поил и выгуливал его всю жизнь. А Филя не со всеми так себя ведет. Нина почувствовала себя лучше.
— Хорошо. Я вам скажу главное.
