* * *
2 июля
Обычно мы ужинали в обществе обоих кузенов, за исключением тех дней, когда Джулиан уезжал или испытывал недомогание. Но на этот раз в гостиной не было Фрэнсиса. Когда Уильям объявил, что ужин подан, я спросила Джулиана, куда подевался его брат. Он пожал плечами:
– Понятия не имею.
Наш первый сюрприз, и приятный, мы нашли в лице мистера Вольфсона, уже сидевшего за столом. Он предпочитает, чтобы мы не присутствовали при его церемониальном въезде в столовую, и занимает место заранее, дабы избежать неловкого для себя момента. Сегодня он ужинал с нами впервые с того дня, как в доме появился Фрэнсис.
– Я был так занят делами последнее время, что просто забывал об ужине, – сообщил он и спросил: – Где Фрэнсис?
Последовало неловкое молчание. Ада что-то пробормотала, а Джулиан ответил:
– Я не знаю, сэр.
– Очень хорошо. Не будем делать из этого выводы, верно, Харриет? Уильям, мистер Фрэнсис сегодня отсутствует. Мы не станем его ждать.
Но только мы приступили к мясному блюду, как Фрэнсис появился. Двери в дальнем конце столовой широко распахнулись. Одна створка ударилась об стену с такой силой, что могли обрушиться кусочки лепнины. В открытом проеме вырисовывалась освещенная сзади свечами гостиной, фигура Фрэнсиса. Он постоял неподвижно несколько мгновений, потом направился к столу крадущейся походкой, непохожей на его обычную громкую поступь. Мне не понравился блеск в его глазах. Но он вежливо поклонился мне, Аде, отцу и Джулиану, всем по очереди, и в это время я поняла, что эти поклоны просто шутовство.
– Прошу прощения у вас, леди, отец, брат. – Он явно имитировал манеры и голос Джулиана.
– Покиньте комнату, – приказал мистер Вольфсон.
– Не надо, отец, не расстраивайся так. Это тебе вредно. – Он указал пальцем на наливающееся кровью лицо отца и обвел медленным взглядом стол.
Джулиан занял кресло, на которое обычно садился Фрэнсис. Около Ады. Фрэнсис покачал головой.
– Нечестно, братец, – тихо произнес он, – с глаз долой – из сердца вон?
Несмотря на огромный рост и внушительные размеры, он мог передвигаться очень быстро. На этот раз его действия вызвали у нас общий возглас изумления. Он поднял стул, на котором сидел Джулиан, и вместе с братом отнес на шесть футов от стола. Потом, подхватив один из свободных стульев, сел рядом с Адой.
– Уильям, – провозгласил он, глядя на потерявшего дар речи дворецкого, – я не буду есть суп. Подай мне мясо, прошу тебя.
Я закрыла лицо ладонями и затряслась от смеха. Я не могла сдержаться – вид изумленного растерянного лица Джулиана и то, как он сидел у стены, держа в приподнятых руках вилку и нож, это было уж слишком. Но голос мистера Вольфсона меня сразу отрезвил.
– Немедленно уходи! – закричал он. – Как ты смеешь являться сюда в таком состоянии – и перед своими кузинами!
Фрэнсис не сдвинулся с места. Он улыбался застывшей улыбкой и пристально смотрел на Аду. Бедный Уильям в ужасе от происходившего стоял, как статуя, с блюдом говядины в руках. В ярости мистер Вольфсон попытался подняться. Плед, в который обычно бывали завернуты его искалеченные ноги, распахнулся и свалился на пол. Я вскочила.
– Фрэнсис, – быстро сказала я, – тебе лучше уйти к себе. Уильям, помогите ему. Он... нездоров.
Я не очень-то верила, что мои слова возымеют действие на этого грубияна. Нет, к счастью, он сам понял, что зашел слишком далеко. Он резко встал, так что стул отлетел в сторону, отвесил Аде церемонный поклон, потом мне, проигнорировал подставленную руку Уильяма и удалился.
Мистер Вольфсон снова опустился в свое кресло с еле слышным стоном. Лицо его было серого цвета, когда он потянулся к бокалу с вином. Его другая рука... Другой рукой он шарил под столом в поисках упавшего пледа. Меня пронзило острое чувство жалости. Это не могло быть только жалостью, чувство было слишком сильным. Я действовала не раздумывая. Встав на колени около его кресла, я подняла плед и тщательно укрыла ему ноги. При этом мне пришлось наклонить голову так, что она оказалась на уровне края стола, и рука мистера Вольфсона поднялась и медленно, мягко погладила меня по волосам.
– Благодарю, Харриет. – Голос был уже обычным.
Я вернулась на свое место. То же сделал Джулиан, и мы продолжили ужин.
Я могу простить Фрэнсису почти все, но он так страшно обидел своего отца.
* * *
8 июля
Прибыли цыгане – те, о которых упоминал мистер Вольфсон. Они проводят часть лета в его владениях. Он сообщил об этом сегодня за ужином. Ада тут же спросила, можем ли мы повидать их. Мистер Вольфсон сразу согласился. Признаюсь, я была чуть-чуть удивлена, принимая во внимание прежние его замечания о привычках цыган Но он знал, что мы будем под охраной своих кузенов, обоих. Фрэнсис согласился поехать с нами. Мне кажется, это не понравилось Джулиану.
* * *
9 июля
Я выйду замуж за высокого темного мужчину, буду путешествовать по воде и стану богатой! Как приятно услышать подобное тем, кто верит в предсказания. Особенно последнее обещание. Мне не очень нравятся темные мужчины, кстати. Но боюсь, что моя судьба предопределена, ведь всем известно, что цыганки частично ведьмы. И впрямь, старуха, которая предсказала мне это сегодня утром, выглядела настоящей ведьмой.
Когда мы спустились на завтрак сегодня утром, то узнали, что все уже подготовлено накануне вечером. Мы могли хоть сейчас отправиться к цыганам. Мы поехали сразу после завтрака, мистер Вольфсон отдал специальное распоряжение, а я на сегодня избавилась от своих обязанностей по дому. Мы пустили лошадей вольной рысью, день был прекрасный. За время езды, занявшей примерно час, Джулиан развлекал нас предсказаниями, имитируя говор цыган. Фрэнсис, ссутулившись над лошадиной шеей, был таким, как обычно бывает по утрам – угрюм и молчалив.
Издали табор казался живописным: разноцветные кибитки, лошади, пасущиеся на лугу, костер, на открытом огне приспособлен большой металлический чайник. Темные, странного вида люди лежали, сидели на траве вокруг костра. У некоторых мужчин был вид разбойников, они могли сойти за лондонских воров, если бы не темная кожа, платки на голове и золотая серьга в ухе. Женщины на расстоянии смотрелись очаровательно со своими красными и зелеными юбками, с монистами на шее из медных и золотых кружочков и длинными черными волосами. Все имели очень белые зубы, может быть, так казалось по контрасту с темной кожей и черными волосами. Дети игривы и застенчивы, как молодые зверьки, и все похожи друг на друга, как щенки из одного помета. Черные волосы, сверкающие черные глаза, тонкие руки и ноги, тела прикрыты рваными цветными тряпками. И над всем этим сборищем гам голосов – пение, ругань, крики – на странном языке, звучавшем как музыка.
Сначала я испытала неловкое чувство. Шум утих, как только цыгане нас заметили. Разноцветные фигуры напряженно замерли, и сорок пар черных глаз уставились на пришельцев. Но только на мгновение. Они вернулись к своим занятиям, но я чувствовала, что цыгане следят за нами исподтишка. Они гонимый народ, и, возможно, заслуженно возникло чувство, как будто за тобой следят не человеческие, а звериные немигающие глаза, которые пытаются предугадать следующее движение охотника. Куда заведут меня фантазии!
