– Как дела? Докладывайте…
Из общего бормотанья он понял, что верстка идет по графику, отклонений нет.
– Но будут, – вдруг насторожил Полищук. – Только что ТАСС обещал. Генсека набрали вчера, а сегодня, после выступления, поправки…
– Большие?
– Блохи. Но много, в общей сложности сотни полторы. И еще идут… Снова те места, где мы уже поправили, переисправляют по-старому… Первую и вторую полосы задержим на час, не меньше…
– Ясно, – Макарцев удержал вздох. – Кстати, насчет первой полосы… Шапка – чья идея?
– Моя, – выдавил Полищук.
– Остроумно! Но уберите «всего»! Зачем пугать быков красным цветом? Сейчас не время! Остальные мои замечания в полосах. Все!
Загудел телефон – Анна Семеновна допустила к нему жену.
– Почему ужинать не едешь?
– Закрутился. Сам поел…
– Сегодня поздно?
– Думаю, нет… А ты что?
– Как всегда, телевизор смотрю…
– Борис дома?
– Нет еще… Ты договори с ним, ладно?
– Конечно, договорю. Только не приставай, Зина…
– Я не пристаю, Гарик, но время идет. Знаешь, он днем пьяный пришел, спал…
– Ладно, после. Некогда…
Зина избаловала сына, а теперь хочет, чтобы я исправлял. Он закурил, сгреб рукой полосы и вызвал Локоткову. Она унесла их в секретариат. Стол сразу освободился – порядок расширил мысль. Но взгляд снова уперся в толстую серую папку. Он перевернул ее двумя руками и увидел крупные черные буквы: «ДЕЛО No…»
Снова загудел телефон, Игорь Иванович снял трубку.
– Что за чертовщина? – раздраженно пробурчал он, придвигая папку ближе к себе.
– Какая чертовщина? Это Волобуев. Добрый вечер, Игорь Иваныч. Извините, что беспокою…
– Слушаю, – сказал он цензору.
– У меня жалоба на отдел спорта. Раз сто им говорил: в статьях по Московской области спортивные общества «Химик», кроме города Воскресенска, упоминать нельзя. Они с предприятий оборонной промышленности. А сегодня опять на четвертой полосе «Химик». Не хочу я выговоров получать!
– Приму меры… Все?
– Не все… Есть новые ограничения в публикации некоторых материалов…
– Ладно. Освобожусь – ознакомите…
Он вызвал по селектору дежурного в отделе спорта, отчитал.
Руки его в этот момент развязывали тесемки у серой папки. Наконец он открыл ее и обнаружил рукопись, отпечатанную на пишущей машинке. «Россия в 1839», – прочитал он, приблизил глаза и увидел слово «Самиздат». Дальше шел текст.
– Бред! – произнес вслух Игорь Иванович.
По привычке всех людей, много читающих по обязанности, он перво-наперво заглянул в конец. В рукописи было свыше семисот страниц. Макарцев положил под язык таблетку валидола. Неожиданное появление Анны Семеновны заставило его не то чтобы вздрогнуть, но поежиться. Она ждала, пока он оторвет глаза и посмотрит на нее, а он принял ее неожиданный приход как акт посягательства на секретность его дел.
– Я занят!
Ему показалось, она силилась увидеть, что лежит у него на столе.
– Извините, Игорь Иваныч. Тут машинистке Нифонтовой плохо стало. Беременная она, а машины все в разгоне. Можно ее на вашей домой отправить?
– Смотря от кого беременна… – в шутку спросил бы он в другом, хорошем настроении, а тут кивнул, прибавив:
– Только велите Леше, чтобы возвращался быстрей, – он поколебался, спрашивать ли. – Без меня в кабинет никто не входил?
Он смотрел внимательно.
– Никто, Игорь Иваныч! – испугалась она. – Полосы я сама принесла… А что случилось-то? Не найдете чего-нибудь? Можно, я поищу? Я мигом…
Обычно такой выдержанный, он вдруг взорвался:
– Сколько раз я просил, Анна Семеновна, чтобы у меня на столе был порядок! Сколько раз?!
– Но вы же сами, Игорь Иваныч, запрещаете убирать. Говорите, что после не можете найти, что нужно. Тетя Маша, когда утром убирает, к столу не прикасается. Я вытираю только след от чайного стакана да пепел стряхиваю… Что-нибудь пропало?
– Ничего не пропало! Но в таком бардаке может и пропасть. Заходят посетители, оставляют материалы вместо того, чтобы идти в соответствующие отделы. Если я буду заниматься частными вопросами, то…
– Я понимаю, извините…
Он выпустил пар и успокоился.
– Знаете, – вспомнила она и смутилась. – Я тут без вас в буфет бегала, там копченую колбасу выбросили. На пять минут, не больше. Но Леша в это время на моем месте сидел… Сейчас уточню…
Она выбежала, не закрыв двери.
– Леш! – донеслось до него. – Когда я уходила, в кабинет никто не заходил?
– Не, никто.
– Вот пойди об этом сам скажи. И вези Нифонтову. Но скорей обратно, понял?
Леша в кабинет никогда не заходил. Он откашлялся и постучал о косяк кабинета редактора.
– Вы меня звали, Игорь Иваныч?
– Да я уже слышал, слышал!
Анечка вернулась в кабинет, чтобы окончательно ликвидировать конфликт. Покраснев, она дышала от волнения чаще. Она стояла возле него, невысокого роста, ладно сложенная, чуть полноватая – но это даже ей шло.
7. ЛОКОТКОВА АННА СЕМЕНОВНА
ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ КАДРОВ
Должность: технический секретарь редакции «Трудовая правда».
Девичью фамилию не меняла.
Родилась 16 декабря 1926 г. в Москве.
Русская.
Партийность: беспартийная. Ранее в КПСС не состояла, партийных взысканий не имеет.
Образование незаконченное высшее (семь классов, курсы машинописи, десять классов вечерней школы, два курса экономико-статистического института, один курс библиотечного института, полтора курса филологического факультета МГУ). В 1965 г. окончила вечерний университет марксизма-ленинизма при МГК КПСС.
Состав семьи: незамужем, детей нет.
Военнообязанная, рядовая. Военный билет – No ДЯ 5532843.
Окончила курсы медсестер. Занятия по ПВО посещает ежегодно.
Общественная работа: член месткома – оргсектор и касса взаимопомощи.
Паспорт: IV СН No 422341, выдан 96 о/м Москвы 12 октября 1965 г. Прописана постоянно: Теплый Стан, микрорайон 8а, корпус 13, кв. 16. Тел. нет.
ГОРЕСТИ И РАДОСТИ АННЫ СЕМЕНОВНЫ
Все в редакции, даже студентки, приходившие на практику с факультета журналистики, звали Анну Семеновну Анечкой. Исключением был Макарцев и теперь еще новый его зам Ягубов, не позволявшие с ней фамильярности. А вообще Анечка ей больше подходило: она была женщина без возраста (уж сорок три-то точно не дашь!), тщательно ухоженная, одетая недорого, но со вкусом, косметики – в самую меру, скорее, плотненькая, чем полненькая, эдакий вкусный колобок – хочется попробовать, и незнакомые думают, что достанется колобок легко. Не тут-то было! Анечка умела постоять за свое женское достоинство, пожалуй, даже слишком резко, с перехлестом, так что и сама себя не раз в жизни обделяла, но иначе поступить не могла.
