Хозяин «Сукре» заглянул в клетки и, почесав изрядно отросшую щетину на подбородке, ответил:
– Если выделите мне одного из попугайчиков, то считайте, что билету вас в кармане. Я давненько обещал сыну такую птичку.
– Тогда я предлагаю вам взять сразу пару. Если вы, конечно, согласитесь, я бы с удовольствием рассчитался и за обратную дорогу. По правде говоря, эти попугайчики – очень общительные птицы, и брать их лучше парами. Оставшись в одиночестве, они могут заскучать и даже умереть от тоски.
Во время плаванья старик с удовольствием болтал с доктором Рубикундо Лоачамином. По ходу дела он сообщил дантисту о цели своей поездки. Тот слушал с чуть снисходительной улыбкой, но при этом с неподдельным интересом.
– Ну, старик, ты даешь! – разведя руками, усмехнулся Рубикундо Лоачамин. – Что ж ты мне сразу не сказал, что тебе нужны книжки? Уж как-нибудь в Гуаякиле я бы тебе раздобыл пару-тройку книжечек.
– Очень вам признателен, сеньор доктор. Вот пойму, какие книги мне по душе, – и непременно воспользуюсь вашим предложением.
Эль-Дорадо вряд ли можно было назвать большим городом даже при всем желании. В нем было от силы чуть больше сотни домов, в основном выстроившихся вдоль реки, а значимость этого центра цивилизации определялась наличием полицейского участка, пары административных учреждений, церкви и государственной школы, не слишком переполненной учениками. Впрочем, для Антонио Хосе Боливара, который чуть не сорок лет прожил в сельве, не выбираясь из нее дальше поселка Эль-Идилио, эта поездка была как бы возвращением в когда-то знакомый ему большой мир.
Зубной врач представил Антонио Хосе Боливара Проаньо единственному человеку, который мог бы помочь ему в столь необычном деле, а именно – школьной учительнице. Более того: он договорился, чтобы старику разрешили пожить при школе в обмен на кое-какую хозяйственную и методическую (составление гербария) помощь.
Как только старик закончил свои дела, то есть продал привезенных из сельвы обезьянок и попугаев, учительница показала ему свою библиотеку.
Увидев столько книг, собранных в одном месте, старик чуть не задохнулся. В распоряжении учительницы было, наверное, с полсотни томов, аккуратно расставленных на полках дощатого шкафа. Антонио Хосе Боливар Проаньо с замиранием сердца погрузился в приятнейшее дело – освоение этого богатства. Для ускорения и облегчения процесса им была приобретена новенькая лупа.
На формирование и оттачивание читательского вкуса у него ушло пять месяцев. За это время в его душу не раз закрадывались сомнения, но после долгих размышлений он находил ответы на все свои вопросы и вновь обретал твердость духа.
Хорошенько проштудировав тексты по геометрии, он вдруг испытал сильнейшие сомнения в том, стоило ли вообще когда-то учиться читать и затем, уже на старости лет, вновь обретать этот мистический дар. Из всех освоенных текстов на эту тему в его памяти случайно отложилась одна-единственная фраза, которую он впоследствии неоднократно повторял в минуты уныния и самого плохого настроения. Звучало это потрясающее в своей бессмысленности умозаключение примерно так: «Гипотенуза является стороной прямоугольного треугольника, противоположной его прямому углу». Впоследствии эта фраза не раз ставила в тупик обитателей Эль-Идилио. Они воспринимали ее либо как бессмысленную скороговорку, либо – в глубине души – как своего рода заклинание, взывающее к неким потусторонним и скорее всего очень темным силам.
Исторические книги показались ему не чем иным, как собранием не имеющих никакого отношения к реальности сказок, целью которых является откровенное введение читателей в заблуждение. Ну как, спрашивается, как такое возможно, чтобы вот эти болезненно-бледные не то мужчины, не то мальчики в перчатках по локоть и клоунских балаганных штанах в обтяжку могли участвовать в войнах и сражениях? Да что там участвовать! Судя по книгам, эти доходяги еще и одерживали победы над своими противниками. Антонио Хосе Боливару Проаньо было достаточно один раз взглянуть на их портреты, на которых те были запечатлены на ветру, с картинно развевающимися уложенными и ухоженными кудрями, чтобы понять, что эти ребята и мухи не обидят – если не по доброте душевной, то уж точно по причине физической немощи. В общем, эпизоды из отечественной и мировой истории были довольно быстро исключены из круга его читательских предпочтений.
Эдмондо де Амичис со своим «Сердцем»[3]отнял у старика немалую часть времени, проведенного в Эль-Дорадо. Вот это была книга так книга! Она просто сама шла в руки, прилипала к ним и заставляла штудировать себя до покраснения глаз, до слез, делавших дальнейшее чтение невозможным. Впрочем, в своих живописаниях автор несколько переусердствовал, за что и навлек на себя праведный гнев Антонио Хосе Боливара Проаньо. Перевернув очередную страницу, тот отложил книгу и мысленно решил про себя, что таких страданий человеческая душа и тело вынести не могут. Надо было быть настоящей скотиной, чтобы наслаждаться, заставляя жестоко страдать несчастного парнишку. В общем, так и не узнав, чем закончились злоключения маленького Ломбардо, он продолжил систематическое изучение оказавшегося в его распоряжении хранилища человеческой мысли и вскоре нашел именно то, что ему было нужно.
Романы Флоренс Баркли[4]были насыщены, нашпигованы, пропитаны любовью. Герои ее книг страдали и любили друг друга, причем намешивали этот коктейль из страданий и возвышенных чувств в такой изящной пропорции, что не раз и не два зависавшая над страницей лупа окроплялась слезами растроганного до глубины души старика.
Учительница, хотя и не одобрившая его выбор, все же пошла навстречу старику и позволила ему забрать эти книги с собой в Эль-Идилио, чтобы дома, в спокойной обстановке, перечитать их от корки до корки чуть ли не сто раз. Так начался новый период в жизни старика. Теперь он долгие часы проводил стоя за высоким столом и поглощая страницу за страницей привозимые ему дважды в год Рубикундо Лоачамином романы. Книги торжественно, как священные тексты, возлежали на столе у самого окна, дожидаясь, пока Антонио Хосе Боливар Проаньо покончит с мелкими повседневными делами и в очередной раз приступит к столь любимому им чтению. Это занятие отвлекало ум старика от копания в обрывках воспоминаний о собственном прошлом, которые с возрастом становились все более беспорядочными и болезненными. Память Антонио Хосе Боливара Проаньо оставалась открытой для свежих впечатлений, и он с удовольствием заполнял ее черпаемыми из книг образами и историями о чувствах, вечных, как само время.
Глава пятая
Как только начало смеркаться, над Эль-Идилио разверзлись хляби небесные. Дождь полил с такой силой, что сквозь стену воды не видно было ладони вытянутой руки. Старик забрался в гамак, рассчитывая, что монотонный гул падающей, всепроникающей воды убаюкает его и в этот вечер он уснет скорее, чем обычно.
