Я знал, что «зоной трех границ» называли место границ Аргентина — Бразилия — Парагвай.
— Я думаю, что данный вопрос лучше адресовать СИДЕ (SIDE), управлению внутренней разведки (отвечает за сбор информации). Это их компетенция, я же курирую западно-восточные провинции. — Поведал чиновник.
— Вот потому и спрашиваю.
— Если у вас есть конкретная информация, а не слухи, то я готов ее передать в соответствующую службу, если конечно ваш вопрос не вызван спровоцировать меня, и что вы не являетесь их сотрудником.
Я спросил Андре: — Кто этот журналист?
— Мартин, он как раз из того района. Возможно, что-то знает.
На конференциях я пытался понять общий настрой, а не уклончивые ответы отвечающих. После пресс-конференции, все разошлись готовить материалы для своих редакций, но предварительно договорились встретиться вечером в кафе.
Меня заинтересовал Мартин. Вопросы, подобного типа, у журналистов не возникают на пустом месте, они всегда базируются либо на информации, либо на слухах, которые при их работе, пропускать мимо, было нельзя, как и мне при своей.
Вечером, в кафе, нас собралось человек десять, в том числе и Мартин. В процессе разговора я спросил его, наклонившись:
— Твой вопрос относительно баз, подтвержден, чем либо?
Он мельком окинул меня взором: — Ходят слухи. Общался с местными. Видели людей в военной форме, но не нашей.
— Но ты спросил про американцев?
— Никто не видел явных янки, но тех, что видели, отличались от местного населения, говорили по-английски, да и раньше шли разговоры о разрешении открытия им базы. Да об этом многие знают, но не хотят говорить.
— Ты же рассчитывал на прямой ответ.
— Нет. На такой вопрос никто не даст прямого ответа. Хотел посмотреть на реакцию.
— И как?
— Ожидаемо, но в том, что они есть, не сомневаюсь.
— Проверить не пытался?
— Если честно, то я побаиваюсь. Места там глухие, всякое может случится. Там и контрабандисты пошаливают.
— Чем промышляют?
— Алмазами.
— А где конкретно?
Он внимательно посмотрел на меня, но, не задавая вопросов, сказал, что в провинции Мисьонес, а точнее в районе Сан-Педро, это возможно.
— А тебе это зачем?
— Интересный материал.
— Прежде, чем залезать в это, подумай, — сказал он, — но конкретнее только местные расскажут.
— Я подумаю. Иногда хочется щелкнуть по носу.
— Чтобы получить потом удар, о которого не оправиться, или пулю, — резюмировал он. — А так если хочешь пощекотать себе нервы, обращайся, подскажу, но без ссылок на меня.
Больше я к этому разговору, в этот вечер, не возвращался, и мы включились в общую тематику: футбол, женщины и политика.
— Жан, — обратился ко мне журналист американской газеты, — а ты заметил, какие здесь женщины?
Этот американский журналист держался в тени, особо не вступал в разговоры и был не заметен, как старая дева на банкете у знаменитости. Он чаще всего сидел и улыбался, слушая других, изредка подключаясь к разговору. То, что он обратился ко мне, в данном случае было обусловлено тем, что он слышал наш разговор с Мартином, но надо было как-то проявить себя никчемным вопросом.
— Конечно, я же не слепой. Большинство брюнетки, потому как их предки испанцы и итальянцы. Следят за своей внешностью, хорошо одеваются, часто достаточно провокационно. Кожа чистая.
— Да они без депиляции жить не могу, а еще жалуются, что нельзя загорать без купальников.
— Это же какой стресс будет для мужчин!
— А познакомился с кем?
— Извини, но я свои знакомства с женщинами, не обсуждаю в частности, да и вообще не обсуждаю знакомых женщин, — и вспомнил Лауру, которую больше не видел.
Засиделись допоздна, домой я приехал за полночь. На другой день я взял в аренду машину — небольшой внедорожник.
9
Около полудня, я поднялся в галерею. Посетителей почти не было: суббота, время обеда. Как выглядит Густаво Саборидо, я не знал, и при входе обратился к служащему:
— Кто из посетителей Густаво Саборидо?
Он указал мне на двух мужчин, которые беседовали возле одной из картин: — Тот, что пониже.
При моем появлении возле них, они прервали разговор и вопросительно посмотрели на меня. Густаво Саборидо был среднего роста, очень просто, даже пренебрежительно одет. Длинные седые волосы оттеняли его смуглое лицо. На вид ему было около шестидесяти.
— Добрый день, — обратился я к обоим и, повернувшись к Густаво, представился.
— Я, Жан Марше, мы договаривались о встрече. Я от Мишеля Рено.
— Да, помню. Познакомьтесь, — представил он мне своего собеседника — Матиас Рамиро, мой коллега. Так о чем вы хотели со мной поговорить? Я думаю, Матиас нам не помешает?
— Нет, конечно.
— Давайте пройдем и присядем, — предложил он.
Мы прошли в дальний конец зала, где разместились в глубоких креслах вокруг маленького столика.
— Слушаю Вас, — произнес Густаво.
— Я здесь в командировке, представляю одну из французских газет, но журналистика не основное мое занятие, даже скажу вообще не мое. Меня попросили временно заменить их журналиста. У меня есть свой бизнес, одним из направлений которого является — арт-галерея, — и я протянул им свои визитные карточки. — У меня хорошие связи с людьми, что увлекаются или коллекционируют произведения искусства. И вот я решил открыть в этом деле новое направление — искусство Латинской Америки.
— Думаете, будет спрос?
— Спрос надо формировать.
— Разумно. И что конкретно интересует?
— Пока не знаю. Я плохо знаком с творчеством народов Латинской Америки, исключая, конечно, известных мастеров. Интересно все: гобелены, фигурки по дереву, по кости. Наверное, получается больше народное творчество, но индивидуальное. Моя просьба заключается в том, чтобы подобрать образцы для салона, но не только из Аргентины, из других стран Латинской Америки, где у вас, возможно, есть коллеги, кому вы можете меня порекомендовать.
— Есть, как не быть. Помочь можно. Что касается образцов, то пойдемте, покажу для примера, — и он, поднявшись, направился к стене.
— Вот посмотрите, — указал он мне на дощечку. — Это ручная работа, творчество индейцев Уичоль. Они в основном живут в Мексике, но есть и у нас. Работы наших, отличаются от мексиканских, цветовой гаммой, характером рисунка, хотя технология изготовления сохраняется веками. Технология такова: наносится пчелиный воск, сосновая смола, на которую накладываются шерстяные нити. Уникальная работа.
