Стас слушал разговор, выйдя из ванной в халате. Он молча достал рюмку, налил, хлопнул ее, выдохнул и спросил Мишку:
– Про Памир он тебе еще не рассказал?
– Нет, – ответил Мишка, – только страшную новость, что ты больше не пьешь, потому что Илга выступила с ультиматумом.
– Ну ладно. Слушай его больше. Он знаешь, как меня купил?
И Стас рассказал Мишке про ночной звонок. Все хохотали. Стас спросил о новой приятельнице Лени. Ответил Мишка. Говорил он в таких восторженных выражениях, что оба уставились на него.
– Нет, правда. Бюст у нее – ой-ой. Талия – ну-у-у! А рост – выше тебя. – И он махнул рукой в сторону Стаса.
– Что значат эти междометия? – Стас обращался к Лене. – И кто она такая?
– Отвечаю по порядку. Она учит Олю языку. Параметры Мишка назвал правильно. Я проверял. Преувеличил только рост, но немного. А теперь скажите, мы выпивать будем или как?
И началось. Вначале, пока Стас и Мишка прибирали на столе, Леня быстро создал закусон, основой которого являлся привезенный Стасом сыр «Блю д’Аверн Вальмонт». Нарезая сыр, Леня приговаривал, что это, конечно, не рокфор, но не рокфором единым жив человек, и даже не один человек, а три. Наконец все устроилось, и приятели заняли места, удобно поместившись на стульях с высокими спинками. Налили. Стас расправил плечи и сказал:
– Прежде всего подарки из самого центра Европы. Тебе, Леня, твой любимый «Давидофф» и еще кое-что. – Он подал два свертка, один из которых был намного крупнее. – Потом развернешь и посмотришь. Это цифровой фотоаппарат «Оливетти».
– Вот это ты удружил, – восхитился Леня, – а разрешение какое?
– Максимальное – 1200 точек на дюйм. Но давай потом, а то Мишке это все непонятно. Теперь Мишке: этот пакет отнесешь в дом, там конфеты и всякое разное. А тебе лично – мой ноутбук, как я и обещал. Я или Ленька покажем тебе, как на нем работать, и еще я дам тебе своего парня, чтобы он следил за всякими программами и прочее. Так, с подарками покончено. Хотя нет, вот этот сверток для Оли. Мишка, возьми его, разберись и дай девке порадоваться. Там Илга подобрала разные шоколадки, конфеты, игрушки, книги. И еще там есть колечко. Пусть побалдеет, а? Ну, тяпнули.
И друзья тяпнули. Стас рассказывал о поездке, Мишка о состоянии Оли. Наконец Леня остановил этот поток и спросил:
– Ты был в санатории?
– Конечно. А для чего я туда мотался? Значит, так. Цюрих расположен в котловине. Вокруг горы. К востоку от города, минутах в сорока езды, расположен этот санаторий. Главный у них некий профессор Романофф с двумя «фф» на конце. Он русский, правда, родился в Европе и никогда в России не был. По-русски говорит забавно, но понять можно. Мы с Илгой там все облазили. Чудесно. Сам бы там жил.
– А в чем дело? Давай сломаем тебе ногу или еще чего, и живи там, лечись, – сказал Леня.
– У тебя очень тонкие шутки, – заметил Стас, – недоступные для понимания.
– Извини, – ответил Леня, – что-то в последнее время из меня прет желание глупо пошутить и разыграть. Видимо, ты верно нашел причину – сексуальное истощение. Рассказывай дальше.
– Итак, мы договорились, что у Оли будет палата с видом на долину.
– Отдельная? – спросил Мишка.
– Там других нет, – ответил Стас.
– Ну да, ну да, – закивал головой Мишка.
– Я взял счет у Романова. Заплатим пока за пару месяцев, как думаешь? – Этот вопрос Стас адресовал Лене.
– Давай за пару, – беззаботно согласился Леня, – а там есть места для приезжих, ну, для тех, кто посещает больных?
– Еще какие, – оживился Стас, – там, чуть пониже, есть отель с чудесным рестораном. Мы там и останавливались. И представляете, первым делом на веранде ресторана нам выдали такое пиво и к нему тонкие пластинки сыра, свернутые в трубочку. Сыр очень сухой. Как они его свернули – ума не приложу.
– Разберемся, а, Миша? – сказал Леня.
Мишка удивленно посмотрел на Леню, затем перевел взгляд на Стаса. Тот разлил рюмки, опрокинул свою в рот, крякнул и спросил:
– Я надеюсь, ты не откажешься отвезти туда Олю? Мы с Ленькой ничего толком врачам рассказать не сможем. А ты – другое дело. Специалист.
– Еще какой. О-го-го, – поддержал его Леня. – Мы без тебя никуда. Ты нас и лечить будешь, и хоронить. Смотри, на тебя вся надежда.
– А как я поеду? А что скажет главный? И паспорт? И…
– Не валяй дурака, – грубо сказал Стас, – главного пошлешь в жопу, а лучше я завтра тебе оформлю вызов на консультацию к Илге. Паспорт у тебя есть. Визу я сделаю немедленно. Кстати, у жены есть паспорт?
– Нет, – ответил Мишка.
– Вот и ей закажи. Не последний раз поедешь, понял? Будем Олю проведывать – возьмешь жену. А то, я смотрю, ты совсем о ней не заботишься.
– У нее будет обморок, – ответил Мишка, – когда она узнает, что вы, ребята, о ней заботитесь.
– Не боись. Расскажи ей все это, держа в руке ватку, смоченную нашатырным спиртом, – сказал Леня. – Кстати, когда планируем перевозку Оли в Швейцарию? И кто поедет, кроме Мишки?
– Я думаю, – ответил Стас, – что я выскочу на пару дней, передам их Илге, Мишка останется на недельку, пожирует на тамошних харчах и вернется. А там будем решать.
– Мишке нужна кредитная карточка, – сказал Леня и обратился к Мишке: – Надо поторопиться. Я завтра позвоню тебе, скажу, куда заехать и оформить. Откроешь счет, я переведу туда немного денег.
– Вот и ладненько, – завершил организационный разговор Стас, – переходим теперь к другим напиткам? Или останемся верными «Абсолюту»?
Решили не изменять диету, только хотелось чего-нибудь горячего. Поэтому Стас вызвал машину и ломанулись в ресторан ночного клуба «Беранже».
Приступ рефлексии
Сон, приснившийся этой ночью и прерванный звонком Стаса, не давал покоя. Бутылки в кошелке, желание расплатиться и какой-то Эммануил, которого он, Леня, безусловно, знал, знал, конечно, во сне, поскольку ни одного знакомого с таким помпезным именем у него никогда не было. Что все это значило? В действительности Леня понимал причины этого сна. Он чувствовал, что нанес Оле ужасную рану. Бедное существо, как она, должно быть, переживает! Несколько дней назад он заскочил в больницу после работы. Оля ему очень обрадовалась. Она лежала в кровати, рядом под рукой находился любимый зверек. Он сел около кровати, стал что-то спрашивать и вдруг понял, что Оля его не слушает. Ее тонкие ноздри раздулись, она явно почувствовала запах. Ведь ему, болвану, уже говорили, что вся его одежда пропитана Ириными духами. На бирже ребята принюхивались к нему, а одна девушка-оператор безошибочно сказала, остановившись около него, название духов. И теперь Оля смотрела на него несчастными глазами и молчала, вдыхая запах.
Он скомкал разговор и ушел. Дома его ждала Ира. Она возилась на кухне. Леня сбросил пиджак, вылез из брюк и рубашки, теряя их по пути, схватил верещащую Ирину, содрал с нее фартук вместе с какой-то деталью туалета, – кажется, это была кофточка, – и потащил в спальню. Вернулись они в кухню почти через час и сели ужинать, и все это время Леню беспокоила мысль об Оле. Это было как слабая зубная боль: на стенку не лезешь, но забыть о ней невозможно. После ужина они вернулись в постель и выскочили из нее почти в 9 утра следующего дня, так что Леня даже не успел побриться. Вечером он оказался у себя раньше Ирины, побрился, принял душ и прошел на кухню, размышляя, что бы приготовить к приходу его любимой женщины. Но размышления были прерваны появлением Иры. Она вошла с таким лицом, что он встревожился.
