Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Кофе допивали в молчании.
– Ты, наверное, смотришь на нее не как на женщину, а как на пациентку, – нарушила молчание мать. – Она это чувствует и замыкается в себе еще больше. Женщина, что бы с ней ни случилось, всегда остается женщиной.
– Я на всех своих пациенток смотрю одинаково, – возразил Александр. – Пациентка – это пациентка. Отношения могут быть только рабочими. Все остальное – табу. Врачебная этика.
Врачебная этика плюс немного здравого смысла. Некоторые из коллег Александра были не прочь завести роман с кем-то из своих пациенток. Ничего хорошего из этого не выходило, что-нибудь да выходило боком. Доктору Блувштейну роман с пациенткой стоил места на кафедре. Не удалось расстаться по-хорошему – почувствовав себя отвергнутой, униженной и оскорбленной, пациентка припомнила кое-что из того, что сдуру рассказывал ей Леонид Аронович, изложила на бумаге и отправила прямиком в министерство. По сигналу на кафедру прибыла с проверкой комиссия, и перспективный ассистент, буквально со дня на день готовящийся стать доцентом, ласточкой вылетел с кафедры.
– Я не о том, – досадливо махнула рукой Елена Григорьевна. – С чего ты решил, что речь идет о романах? Речь идет об отношении, которое проявляется во всем – во взгляде, в словах, в жестах. Если хочешь, то можно назвать это галантностью, хотя не в одной галантности дело… Давай я попробую объяснить на примере, так проще. Если сравнить Романа Константиновича и Пашу-механика…
Оба были соседями матери, а когда-то и соседями Александра, до тех пор пока он не поселился отдельно. Роман Константинович работал каким-то не очень большим (персонального автомобиля, во всяком случае, ему не полагалось) начальником в архивном управлении, а Паша-механик трудился в автосервисе и подхалтуривал в собственном гараже. Хорошие люди, хорошие соседи – дружелюбные и несклочные.
– …то рядом с Романом Константиновичем я чувствую себя женщиной. Он щедр на комплименты, он всегда пропускает меня вперед и придерживает дверь подъезда, если у меня тяжелая сумка, он поможет донести ее до дома. Он за мной не ухаживает, просто он так воспитан, он так относится к женщинам. Паша тоже мне поможет, если надо, но его придется попросить. И никаких комплиментов от него никогда не дождешься. Он тоже хороший человек, нельзя сказать, что он хуже Романа Константиновича, но он другой. Не из тех, с кем приятно застрять в лифте.
– Мама, я тебя обожаю! – восхитился Александр. – Какая точная характеристика! Беру на вооружение!
– Дарю, – улыбнулась мать. – Я тут недавно рассказала Роману Константиновичу про твою классификацию женских характеров по форме ягодиц. Он так смеялся… Он просто ржал до слез.
– Мама! – укоризненно протянул Александр, качая головой. – Если ты хочешь похвастаться моими научными достижениями, лучше дай почитать мою последнюю статью.
– В твоих статьях без пол-литры не разберешься, – парировала Елена Григорьевна. – Они для узкого академического круга. А вот связь попы с характером интересна всем. Ты напиши об этом статью для какого-нибудь журнала…
Александр представил себе заголовок: «Сравнительная характеристика психологического профиля личности и формы ягодичных мышц». Брр! Ужас! Чего доброго, Роман Константинович станет считать его бабником, а то и сексуальным маньяком. А насчет отношения мать права, возможно, он был чересчур «зажат» и официален. И вежливость у него была холодной, а не теплой, не искренней. Трудновато быть искренне вежливым, когда на тебя с ходу выливают ушат холодной воды. «А вы красавчик!» Я не красавчик, а красавец, мужчина в полном расцвете сил! Мне бы еще пропеллер и домик в Стокгольме, так я бы…
Додумать Александр не успел, потому что в портфеле, стоящем в прихожей, зазвонил мобильный. Звук полицейской сирены – это Алена. Мать собрала со стола чашки и деликатно ушла на кухню. Она никогда не вмешивалась в личную жизнь сына, даже вопросов на эту тему не задавала. Надо будет – Александр сам расскажет, а если не рассказывает, то, значит, и не надо.
Алена, нынешняя подруга Александра, была кандидатом психологических наук и специализировалась на социальной психологии личности, но обсуждать с ней проблему Вероники Алецкой не хотелось. Алена ответит по книжке, а книжку Александр и сам может прочесть.
Полезный совет, это не когда рассказывают, что вообще надо делать для получения желаемого результата. Совет, это когда конкретно говорят: «Делай вот так».
Не каждый способен давать полезные советы.
И далеко не каждый способен им следовать.
7. Quid dubitas, ne faceris[15]
«Quid dubitas, ne faceris», по мнению Александра, звучало куда лучше, чем широко распространенное «не уверен – не обгоняй», поэтому он предпочитал употреблять латинский аналог. Не для того, чтобы лишний раз щегольнуть эрудицией, а просто потому что нравится.
Настроение было подпорчено с самого утра. Любимая женщина, не успев открыть глаза, устроила сцену ревности, обвинив Александра в том, что он изменяет ей с какой-то Вероникой. Снов сегодняшних Александр не помнил, но вполне допускал, что во сне мог произнести это имя. Слишком много в последние дни думал он об Алецкой, не в эротическом (боже сохрани!) смысле, а в сугубо деловом. Но объяснять ничего не стал, улыбнулся и сказал, что любимая не расслышала, на самом деле он говорил не «Вероника», а «Аленка». Похоже ведь, особенно если спросонья.
Похоже-то, может, и похоже, но свою порцию хрена с горчицей Александр получил и теперь медленно ее переваривал, думая о делах. Не придумали еще лучшего лекарства от хандры, меланхолии, тоски, депрессии и прочего минора, чем работа. «Все люди делом живы», – отвечает мать, когда некоторые не слишком умные и не слишком деликатные люди интересуются, почему она продолжает работать в пятьдесят семь лет. Хороший ответ. Александр думал, что мать сама его придумала, но оказалось, что это сказал Горький.
Александр намеренно не стал подводить Алецкую к подписанию договора с клиникой в день знакомства, несмотря на то что она была «нацелена» конкретно на него и на клинику «La belle Hélène». Нацелена-то нацелена, но при этом настроена недружелюбно, при знакомстве напряженность так и звенела в воздухе натянутыми струнами. Недоверие с оттенком презрения плюс сознание собственного могущества. «Теперь-то вы забегаете, врачишки, будете стараться, потому что за мной стоит Соймонов». Этих слов Вероника не произносила, но многое можно передать и без слов. А что касается недоверия, то его Вероника и не думала скрывать.
Все правильно, все закономерно, именно так все и должно быть. Кто обжегся на молоке, тот дует на воду. «Gebranntes Kind scheut’s Feuer», говорят немцы – «Обжегшийся ребенок боится огня». Отношение к частному легко переносится на целое (паршивая овца все стадо портит), люди склонны к обобщениям, подчас весьма неверным, и к противопоставлениям они тоже склонны. По нескольким врачам судят обо всех врачах вообще, противопоставляют пациентов и врачей, а зачем противопоставлять? Интересы ведь и у пациентов и у врачей общие. Но «паршивые овцы» создают иное впечатление, увы.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
