– Шишкин, – засмеялся комполка, – я тебя под арест посажу, если не расскажешь, как все было.
– Да просто все, товарищ майор. Я с ней танцевал, гляжу, а она на меня так смотрит… гм, странно. Так дети на мороженое смотрят. А потом приобняла, думал, что задушит, и снова смотрит. Я тогда сразу все понял и говорю: «А можно с вами поближе познакомиться? Очень вы мне нравитесь». И все, – довольный Игорь растянул рот в ухмылке. – Она сама меня в какой-то сарай отвела, и я там с ней почти два часа знакомился.
– Ну, ты и дурак, Шишкин, – со смесью зависти и удивления сказал Дорохов. – А если бы ты ее не так понял? Мог бы и по морде получить, а то и похлеще. Закатила бы она скандал, всем бы праздник испортил.
– Не закатила же. Я знал, что выгорит, – под осуждающим взглядом командира Игорь лихо сдвинул пилотку набок. – Пусть теперь вспоминает летчика, может, и не залетит. Хе-хе-хе.
– Старший сержант Шишкин, – тон майора стал официальный, – как выйдем из боев – пойдете под арест. Суток на десять. За неуважительное отношение к старшим по званию. И за дурость. Совсем распоясались.
Шишкин козырнул. В темноте не было видно его лица, но Виктор не сомневался, что он ничуть не раскаивается в содеянном. До ареста еще нужно дожить, а военврач, настоящая и теплая женщина, уже была и, возможно, еще будет…
* * *
…Небо наполнилось чужим басовитым гулом, и вскоре над головой возникла пятерка легких одномоторных бомбардировщиков «Су-2». Прямо над аэродромом, сохраняя строй, они заложили широкий плавный вираж, ожидая взлет истребителей прикрытия. Подтверждая их ожидания, с КП стартовала зеленая ракета – команда на вылет. Четверка «Яков» начала разбег.
Прикрывать бомбардировщики Виктор не любил. Тяжкое это дело – прикрытие. Летишь, выписываешь восьмерки над подопечными, что тащатся на черепашьей скорости и все норовят потеряться на фоне земли. При этом они очень любят растянуть строй, часто теряют ведомых, а потом во всех бедах и потерях винят истребителей. Хотя, пожалуй, прикрывать штурмовики он не любил больше. Там вдобавок ко всем вышеперечисленным проблемам есть еще и огонь с земли. По бомбардировщикам тоже стреляют зенитки, но по штурмовикам стреляет вообще все, что может стрелять. И зачастую не особенно разбирая, в кого оно лупит. Так ведь и сбить ненароком могут – истребителю много не надо, иногда достаточно одной пули, чтобы вывести его из строя. Впрочем, пилоты этих «Су-2» были исключением. Виктор уже четырежды летал на прикрытие летчиков этого полка, и впечатления оставались самые положительные. Дрались они храбро, своих не бросали, и это немного подслащивало пилюлю от неприятного задания.
Наконец-то показалась цель: перечеркнувшая изгиб реки тоненькая ниточка переправы. От нее уже километров на пять в глубь нашей территории ползла длинная пылящая «змея» немецкой мотострелковой колонны. Переправа работала, на обоих берегах сновали подъезжающие и отъезжающие машины и маленькие коробочки танков – немцы торопились, стараясь не потерять темп наступления. В небе над переправой сразу появились серые комочки разрывов: заработали вражеские зенитки. Однако стреляли они недолго и вскоре замолкли – показались истребители противника. Бомбардировщики сбросили бомбы, и вокруг тонкой ниточки взметнулись высокие белые столбы воды. Часть разрывов накрыла готовящиеся к переправе войска, и на правом берегу реки разгорелись дымные костры горящих машин.
Впрочем, Виктор всего этого не видел. Истребители уже схлестнулись с четверкой «мессеров», завертелись клубком, и стало не до разглядывания красот бомбежки. Теперь только успевай снимать особо наглых врагов с хвоста однополчан, да и сам атакуй. Бой был короткий, после нескольких атак противники разошлись по сторонам. Выполнившие свою работу бомбардировщики отходили домой, на юг. Один из «Мессершмиттов» полетел было вслед отходящим, однако, попав под плотный огонь пяти стрелков, шарахнулся в сторону и пикированием ушел на северо-запад. Остальные «мессера» последовали его примеру.
Только сели, только успели пообедать и заправить самолеты, как снова пришла команда на вылет. Опять пришлось прикрывать «Су-2», опять пришлось бомбить ту же самую колонну. Бомбардировщики ссыпали на нее сотни осколочных бомб, истребители добавили, сбросив свои пятидесятки, но это не помогло. Колонна тонула в черных султанах разрывов, на некоторое время она останавливалась, укутанная дымом, в ней долго что-то горело, но она упрямо и невозмутимо ползла вперед. И это пугало.
Едва летчики немного передохнули, а техники успели подготовить самолеты, как опять поступила команда вылетать. Для прикрытия семерки «Илов» Дорохов сумел наскрести шесть истребителей и сам повел группу. Для Виктора это был уже третий вылет за день, и из-за их однообразия возникало странное ощущение дежавю. Снова висел на ручке отяжелевший от двух полусоток истребитель, снова желтела припорошенная пылью и затянутая дымом от пожаров степь. Все вокруг казалось пыльным, грязным и задымленным, и только небо было чистое-чистое, голубое, с белыми нитями облаков. Оно умиротворяло своей бесконечностью, своим простором, и Виктор даже подумал, что как может быть такое, чтобы под таким небом идет война. Потом думать стало некогда, настало время действовать. Впереди показалась узкая полоса деревьев вдоль дороги, по которой по четыре-шесть в ряд двигались вражеские машины и танки. Ведущий «Илов» закачал крыльями, подавая сигнал «внимание», и пошел в набор высоты.
– Небо чистое, – раздался в наушниках голос Дорохова. – Истребители, атакуем! Саблин, как сбросите бомбы, разрешаю провести еще один заход, и уходите вверх, прикрывать.
Виктор качнул Пищалину крыльями и следом за «Илами» пошел в атаку. Колонна встала. От нее навстречу пикирующей группе потянулся огненный веер эрликоновских снарядов, а между машин заметались маленькие серые фигурки. В прицеле у Саблина оказалась косо бегущая под самолет, разбухшая от людей и техники дорога, и он разок нажал пулеметные гашетки, стрельнув издалека, наугад. «Илы» уже отбомбились, и часть дороги скрылась в дыму и облаке пыли. Виктор тоже сбросил бомбы и потянул ручку, выходя из пикирования, отметив про себя, что ведомый летит слишком уж близко. Дав мотору полную мощность, он полез боевым разворотом вверх, чтобы уже со стороны солнца повторить свою атаку. По-хорошему, нужно было оставаться здесь, наверху, забить на приказ командира и прикрывать группу, мало ли что. Но и соблазн был велик, нечасто удавалось пощипать такую жирную цель. Он завертел головой и, убедившись, что, кроме них, в небе больше никого нет, повел Пищалина в новую атаку. Истребитель снова устремился вниз – в новое пикирование. В прицеле стремительно увеличивался угловатый приземистый бронетранспортер, застучала пушка, зашлись в треске пулеметы, и земля вокруг броневика вскипела фонтанами пыли. Самолет зло задрожал от этих очередей. Мелькнули под крылом деревья, крыши машин, и истребитель, выходя из атаки, взмыл над колонной…
Когда Виктор третий раз за день вылез из кабины, солнце уже начало клониться к закату. Над степью стояла сушь и жара, хотелось выпить холодного пива и искупаться. Причем желательно в море. Но ни пива, ни моря на аэродроме не было. Из всех развлечений было только черное от загара, озабоченное лицо техника да теплая горьковатая вода. Виктор с большим удовольствием прямо из ведра напился этой пахнущей тиной воды и, вылив на себя остальное, надел гимнастерку на мокрое тело. Стало легче.
