Ведущий гонщик настойчиво увеличивает разрыв. Будто кусок старой резины, тот медленно растягивается, замирает, утрачивает упругость и наконец беззвучно лопается. Этторе летит как птица.
Проходит время. Много позже, опередив лидера «КвиК» и его преданного лейтенанта на целый кошмарный километр, Барис тормозит и останавливается на глазах у группы зрителей. Интервал начинает стремительно сокращаться. За спинами Азафрана и Акила ползет по склону пелотон, издали напоминающий подвижное пятно плесени. Неразлучная пара «квиковцев» минует место, где застрял Этторе — то ли окончательно, то ли на время, трудно сказать, наблюдая из-под облаков. Любопытно, что могло ему помешать. Дорожный знак? Большая лягушка? Только не на этом ледяном утесе.
Спортсмен мог просто-напросто выдохнуться. Бывает, что мерзкая кровожадная крыса под именем «упадок сил» застает вас врасплох, и через минуту на месте сердца — источника жизни — зияет черная дыра. Отсюда, из теплой кабины грохочущего вертолета, судить нелегко.
Однако взгляните, прежде чем пелотон вслед за Патрулем и Акилом настигает одиноко стоящего велосипедиста, Барис возобновляет гонку. Теперь он смахивает на заводную обезьяну, скользящую вниз по условной веревке, натянутой между основной группой и лидерами этапа. Движения механической игрушки точны и на удивление быстры. Спустя каких-то десять минут Этторе уже дышит в спины Азафрану и Саенцу.
Кажется, обезьянка нашла себе другую бечевку, на сей раз между неразлучной парой и вершиной горы, расположенной несколькими километрами дальше. Все так же, без видимых усилий, Барис взлетает на вершину второго перевала с отрывом в добрых полсотни метров, после чего — давайте спустимся поближе, это интересно — кидается вниз, как если бы его держали руки некоего бога. Всемогущие ладони буквально подхватывают парня всякий раз, когда велосипед опасно зависает над краем пропасти, бросая вызов силам притяжения, отвращают неминуемый удар, когда тот скользит в считанных миллиметрах от нависающего ледяного пика. Посмотрите, что вытворяет этот «безбашенный» гонщик на коварной дороге из настоящего железа, острого гравия и талой снежной каши! Мы зависли прямо над ним, и все же четкие линии его колес, которым положено время от времени образовывать вытянутые овалы, на наших глазах превращаются в почти безупречные круги!
Этторе Барис выиграл состязание, опередив Акила Саенца на три минуты пятьдесят секунд.
Вообразите, насколько раньше он пришел бы, если бы не дурацкая задержка в пути!.. Впрочем, без молитвы ему нипочем не завершить бы рискованного спуска. Этторе так и заявил в первом же интервью после победы. По словам лидера, он увидел на обочине одно из маленьких придорожных святилищ Пречистой Девы и в тот же миг уверился, что краткая молитва о заступничестве отнюдь не помешает. И пусть позади, рассекая воздух, неслись те, кто угрожал отобрать у Бариса заслуженную награду. Всему свое время. Сперва духовные дела, потом уже мирские.
Флейшман ни во что не вмешивался. Он преспокойно сидел в машине сопровождения, опустив стекло, и наблюдал за коленопреклоненной фигурой в черных шортах и ослепительно розовой майке, густо усеянной логотипами («В начале было Слово…»). Даже если в эту минуту он мечтал о том, чтобы campionissimo навсегда примерз ко льду, то сохранял по крайней мере внешнюю невозмутимость.
Когда Барис поднялся, мужчины обменялись понимающими улыбками. Этторе вскочил в седло, привстал, дабы скорее разогнаться, и остервенело закрутил педали. Только тогда он позволил себе окинуть взглядом дорогу, высматривая соперников. Из уважения к молитве набожного спортсмена те промчались мимо без единого злорадного выкрика. Сейчас их спины виднелись далеко за следующим поворотом. Барис всерьез принялся за работу. Дева Мария посулила ему особое покровительство на любом опасном склоне.
Так вот и была одержана фантастическая победа. И это единственное официальное объяснение безумному спуску Этторе.
Вечером в отеле, где разместилась команда «КвиК», царило отчаяние. Саенц в открытую заявил, что завязывает.
— Не пори горячку, — возразил Эското. — Сам посуди, это второе по важности мировое состязание, и пока у тебя почетное второе место. Ты цел, невредим. И не забудь, многим обязан — своей команде, спонсорам… Нате вам — уйти с гонки!.. Сейчас? Да как у тебя язык повернулся?
— Нет, не с гонки. Я имел в виду — совсем. Из велоспорта. Из жизни.
— А, это другое дело, — согласился Фернанд. — И все-таки не разрешаю. Даже не заикайся. Суицид не предусмотрен твоим контрактом, ясно?
И Акил не сдался. В «Джиро де Италия» он был вторым. Между прочим, Патруль Азафран пересек финишную черту сразу после него. Потрясающий результат для человека, столь беззаветно изнуряющего собственное сердце в угоду лидеру и спонсорам.
Одиннадцатый этап
Вентас де Янки — маленькая деревушка у реки. В местном ресторане полы выложены красной плиткой, и ручаюсь, такого отменного хека, запеченного с пригоршней чеснока, вы не отведаете больше нигде.
Улучив несколько свободных деньков между «Дофине Либере» и Туром, Патруль вернулся домой. Отчасти чтобы набраться сил, отчасти чтобы позаботиться о душевном состоянии Акила. В течение долгих шести часов товарищи колесили по окрестным селениям и горным перевалам. К вечеру оба почувствовали усталость, не говоря уже о волчьем голоде, и Перлита предложила отправиться в «Дубки», поужинать за бутылочкой вина. Merluzza con ajo[15]и пяток свежих булок — это вам не сиюминутная прихоть гастрономической моды, а настоящая еда, исконная. Посетителей ожидал приятный, вполне дружелюбный прием. Кое-кто из местных признал прославленного гонщика — да и как не признать, если тот жил неподалеку и время от времени проносился мимо, ослепляя солнечными бликами на спицах колес и танцуя на педалях, — а кое-кто попросту залюбовался изящной супружеской парой в дорогих нарядах, а также их ладным спутником, глаза которого могли смеяться или мрачнеть, но всегда смотрели мудро и необычайно живо. Ни единой душе не пришло в голову попросить автограф, а тем более вмешаться в личную беседу троицы. Приветственный взмах руки, улыбка, хлопок по плечу — этого достаточно, чтобы ощутить себя дома.
— Давайте оценим результаты с точки зрения статистики, — говорил между тем Саенц, — опуская непонятные смерти. Что получается? Если не усложнять, вывод лежит на ладони: по сравнению с другими достижения мои ухудшились. Теперь я вечный номер два. Впрочем, кто знает, завтра будет номер три, и далее по экспоненте. Однажды я приду пятьдесят пятым — или сто пятьдесят пятым, какая разница.
Когда лидер предается подобным настроениям, когда он готов опустить руки, задача верного оруженосца — помочь ему выплыть на поверхность.
— Как это — «опуская смерти»? Трое гонщиков зверски убиты. Нельзя же не считаться с их гибелью!
— Уверен? — Акил ухмыльнулся и смерил друзей таким взором, как если бы его мозги, не выдержав напряжения, соскочили на одну шестеренку.
