— Ты вроде хотел рассказать, как ты умер.
— Сейчас мы к этому подойдем. Это в следующей части. В общем, я на него посмотрел. Ну, на парня с ружьем. Выразительно так посмотрел. Как я умею. Смотрю я, стало быть, на него. И он застывает, как кролик, захваченный светом фар. Глаза совершенно безумные. Прямо как у меня, только хуже.
— Ни единому слову не верю, но все равно давай дальше.
— Он роняет ружье и бежит без оглядки. А я яростно втаптываю ружье в грязь, и все звери выходят из джунглей и провозглашают меня царем пива.
— Царем чего?
— Пива. У меня очень высокая сопротивляемость к алкоголю.
— А что стало с охотником?
— Он сбежал, предварительно обоссавшись. А через неделю вернулся. И привел с собой целую армию. И вот они развернулись широким фронтом, такие все бравые. Вопят: «В атаку». Ну и идут, значит, в атаку. В основном конные. Но были у них и летательные аппараты. Из самых первых. Сейчас они называются аэропланы.
— И когда это было, по-твоему?
— Ну, лет двести назад.
Я смеюсь.
— Тогда еще не было никаких аэропланов и прочих летательных аппаратов.
— Когда я говорю «летательные аппараты», я скорее имею в виду что-то вроде подпрыгивающих аппаратов, — говорит Джим. — Такие… длинные, деревянные. С виду похожие на веретено. На деревянных колесах.
— А в исторических книгах написано по-другому.
— Как бы там ни было, ты, наверное, уже догадался, что было дальше.
— Нет, еще не догадался.
— Даже жирафу не справиться с целой армией. Уж точно — не на пустой желудок. Так что я пошел завтракать. В один очень даже приличный рыбный ресторанчик.
— И чего?
— И подавился. Рыбной костью.
— Да уж, не повезло.
— Всем когда-то придется уйти. Да, кстати… — И Джим растворяется в воздухе. Незаконченное предложение повисает в пространстве наподобие вешалки для пальто.
Эдди сует мне в руки конец толстого черного кабеля.
— Будь другом, сходи подключи эту штуку. Я бы и сам сходил, только мне хочется обнять антенну, когда она в первый раз включится на прием.
— Но тогда ты не сможешь увидеть, что там в телевизоре.
— А ты меня позови, когда кончатся титры.
Так что я тащу кабель наверх, в спальню Эдди, где меня поджидает не кто иной, как мой старый приятель Джим.
— Господи, опять ты.
— Дружище, не видел тебя тыщу лет.
— А кто мне рассказывал сказки в саду?
— Откуда мне знать. Он был высокий? С хвостом?
Теперь моя очередь тупо хлопать глазами.
— Ладно. Что будем смотреть?
— Сперва надо подключить антенну. Вот только куда?
— А ты почитай руководство по эксплуатации, — говорит Джим, убирая копыто с белой брошюрки.
Я беру ее в руки, листаю.
— Подключение к телевизору новой телевизионной антенны опытного образца, — читаю я вслух. — Пункт первый. Найдите длинный черный кабель. У него должно быть два конца. По одному с каждой стороны.
— Дай сюда эту штуку.
— Только смотри, чтобы там не осталось следов от зубов.
Джим берет в зубы кабель антенны, сует голову за телевизор и подключает ее где-то сзади. Антенну, не голову. Хотя с тем же успехом это могла бы быть и голова.
Я беру пульт, выхожу в коридор, навожу пульт на телик через открытую дверь и нажимаю на кнопку. Джим стоит перед телевизором, почти касаясь носом экрана. Стоит в полный рост. Я никак не пойму: то ли он сам дал усадку, то ли телевизор разросся до беспрецедентных размеров. Как и следовало ожидать, по экрану идут помехи. Но это самые выдающиеся помехи из всех, которые мне доводилось видеть.
— Эта антенна такая мощная, — говорит Джим, нажимая копытом на кнопку настройки каналов, — что принимает программы, которые еще даже не сняли.
— Например?
— «Космонавт в космосе». Третий сезон, десятая серия.
Серия начинается — как всегда — с традиционной заставки. Космонавт, парящий в открытом космосе. Только теперь на нем новый скафандр и узоры созвездий более сложные. Взвихренные галактики раскрываются, как бы выворачиваясь наизнанку, и там, за ними, — еще галактики и еще. В общем, красиво. Мы даже слегка изменили главную музыкальную тему. Мотив все тот же: запоминающееся там, там там там там, тамтатам, татата-таааам. Но аранжировка немного другая, более энергичная. Из черной дыры выплывает название сериала. «Космонавт в космосе». Большими массивными буквами. Буквы кружатся в космическом вихре, разлетаются в стороны, и их пожирает космическое чудовище. Честно сказать, я не в восторге. В общем, смотрибельно, да. Но слегка отдает безвкусицей.
Я не видел предыдущих серий, так что мне сложно понять, что происходит. Похоже, действие происходит на какой-то космической станции. Космонавт лежит на космической койке. Свет приглушен, лампы работают в режиме «отдых и восстановление сил». Космический шлем Космонавта лежит в ногах койки, а его космический скафандр, как я понимаю, сейчас висит на специальных плечиках в антистатическом гардеробном отсеке.
Космонавт не спит. Он всегда начеку. Всегда бдит. Он просто лежит на космической койке, накрывшись космическим одеялом, похожим на толстую пленку с пупырышками. Он, наверное, мерзнет и хочет согреться. Вот только лицо у него очень странное. В глазах — чуть ли не страх или что-то похожее на страх, что вообще-то маловероятно, поскольку Космонавт бесстрашен, отважен и смел. Дверцы антистатического гардероба бесшумно раздвигаются, и оттуда выходит некое космическое существо. Высокое, зеленое, четвероногое, с длинной шеей. Вместо стоп у него присоски. А на голове вместо шлема — что-то очень похожее на форменные космические трусы.
— Всем привет, — говорит существо. — Меня зовут Джимп, я космический жураф с планеты Джумгли.
Космонавт натягивает космическое одеяло до самого подбородка.
— Не убивай меня, — умоляюще говорит он, что совсем на него не похоже. — Пожалуйста, не убивай меня.
Космический жураф деловито обходит комнату и останавливается перед койкой.
— Не бойся, я тебе ничего не сделаю. У вас как тут с космическим пивом? Найдется бутылочка для гостя?
— Там… в космическом холодильнике, — говорит Космонавт, заикаясь, указывая трясущимся пальцем на космический холодильник.
Джимп пинком открывает КХ, достает бутылку космического пива, откусывает пробку, выпивает все залпом, громко рыгает и говорит:
— Сейчас мне надо идти. Но я вернусь.
Он заходит обратно в антистатический гардеробный отсек, и дверцы бесшумно сдвигаются.
В следующей сцене Космонавт сидит в столовой космической станции и пьет какао из большой космической кружки. Руки у Космонавта дрожат так сильно, что какао выплескивается из кружки прямо на форменную космическую фуфайку. Капитан космической станции, при всех своих космически-станционных регалиях, пристально смотрит на Космонавта и говорит:
