Это была чистая правда, деньги ему заранее переслал Митька Цент подпольной системой переводов «Айн-Момент», процветавшей в Зоне за отсутствием конкуренции. Ходил завистливый слушок, что сообразительный баварец, хозяин «Момента», в глаза не видел Зоны, а заработал на ней больше самого рискового перекупщика.
В дверь поскреблись.
— Открываем, не стесняемся! — услышал Глеб начальственный басок рядового Крынкина.
На веранде появились Анна Павловна с дочкой. Они смотрели на Скидоренко испуганно, на Глеба с ужасом и жалостью.
Дальше процедура покатилась по накатанной: посмотрите-удостоверьтесь-подпишите. Глеб назвался, с некоторым трудом вспомнил адрес, по которому жил когда-то с Вероникой. Повторил историю с избиением, объяснил про автобус, не упоминая, естественно, Ингу.
Когда участковый потрошил бумажник, Рамзес напрягся. Бумажник он снял с Фокса, пустой, и автоматически положил в него купюры, получив денежный перевод. Зачем он взял его, Глеб не ответил бы точно. Просто на Фоксе не нашлось больше ничего личного.
— Это кто?
Скидоренко показал фотографию в прозрачном кармашке.
— Жена и дочь, — ответил Глеб, стараясь не моргать.
Запоздало подумал, что мать и сестра звучало бы правдоподобнее.
— Ну-ну…
За смартфон Глеб не беспокоился. Скидоренко повертел в руках мертвую игрушку, спросил:
— Как включить?
— Никак, — отрезал Глеб. — Сломался.
— Гонит! — вмешался Крынкин. — Ему эсэмэска упала. Я слышал.
— Попробуйте включить. Сами убедитесь.
— Попробуй! — участковый протянул Рамзесу смарт.
Желание глянуть, что там написал Цент (он написал, больше некому!), жгло нестерпимо. Глеб с трудом взял себя в руки.
— Видите?
Он покрутил увесистый кирпич в руках, пощелкал кнопками. Смарт притворялся мертвым.
— Разберемся! — буркнул прапорщик, отбирая навигатор. — Видали мы эти фокусы. Надо — работает, не надо — шлангом прикидывается.
За окнами послышался шум, упало и покатилось по дорожке ведро.
— Пусти! — рявкнули на крыльце знакомым голосом. — Я тебе покажу «проваливай»!
Взъерошенная Инга с красными пятнами на щеках ступила через порог. Мамаев хватал ее сзади за куртку.
— Что здесь происходит? — американка обвела собравшихся грозным взглядом. — Это что за… как это?.. твою мать?
Скидоренко застыл с распахнутым ртом. В его утробе что-то гулко провернулось. По матушке его, похоже, давно не посылали.
— Инночка, — пролепетала несчастная хозяйка. — Это Витя Скидоренко, наш участковый…
— Что за птица? — выдавил обморочным полушепотом Скидоренко. — Мамаев?!
— Это Инга Порывай, — закричала Леночка тонким голоском. — Виктор Остапович, она у нас живет, она американка, она…
— Крынкин! — участковый сбился на фальцет.
— Что?
Крынкин стоял у окна и крутил в руках резиновую палку.
— По судам затаскаю, — сказала в пространство девушка. — Имейте в виду.
— Документы! — гаркнул прапорщик и дал петуха. — Или тоже украли?
Инга предъявила синюю книжечку. Скидоренко принял американский паспорт без почтения. Судя по лицу, с удовольствием порвал бы его в клочья и сжег на спине у наглой девицы. Но изучил внимательно, постепенно успокаиваясь. Закрыл и хлопнул на стол.
— Мой паспорт, плиз! Если ко мне есть претензии, требую консула и адвоката.
— Ты это… — кашлянул Скидоренко, — не шуми. Тут тебе не там, тут не таких обламывали. Шумит она… Скажи еще, что в Зону не ходишь!
— Скажу, — с вызовом ответила Инга. — А ты докажи, что хожу.
— Докажу! Я тебя на месте возьму!
— Ты… шериф, пять раз обгадишься, пока в Зону войдешь, — сказала Инга, смерив прапорщика оценивающим взглядом. — Не про тебя это.
— Пан участковый, — подал голос Рамзес, потому что Инга нарывалась, а прапорщик дуэль проигрывал. — Подтверждаю, госпожа Рив снимает в этом доме комнату. И никуда она не ходит, вы же видите.
— Я все вижу! — зловеще изрек участковый, но паспорт девушке вернул после недолгого колебания; пообещал. — Лично проконтролирую все перемещения.
Рамзес немного расслабился. Оказалось, зря.
— А ты, — прапорщик наставил на Глеба палец, — пойдешь со мной.
— На каком основании?
— На веском! — прапорщик булькал от злости.
О жалобах он вспоминать не стал, мелкому хулиганству предпочел серьезную статью.
— Руки покажи… Вот! — он ткнул в Рамзесову ладонь. — Характерные повреждения пальцев. Обувь сними!
Рамзес, вздохнув, стянул ботинки.
— Что мы имеем? — риторически вопросил участковый. — А имеем мы обувь, сделанную на заказ. Спортивная основа, спецшнуровка — чтобы снять одним движением, кожа пропитана, лодыжка защищена керамическими накладками. Типичный сталкерский самодел, все как в ориентировке. Ну, и портянки! Особый шик! Какой же сталкер ходит в носках?
Участковый смотрел торжествующе.
— Таким образом, имею все основания полагать, что ты, мил человек, неоднократно нарушал законодательство в части, касающейся запрета на это… злостное проникновение в несанкционированную зону отчуждения и безусловного отселения. В связи с чем, задерживаю тебя на предмет выяснения всех обстоятельств на тридцать один день, начиная с текущей даты. Уяснил или тоже консул-адвокат требуется?
В наступившей тишине американка нервно хихикнула, но тут же проглотила смешок.
«Мне Цент требуется. Месяц в предвариловке — это конец всему».
— Может, лучше дебош? — предложил Рамзес, не обращаясь ни к кому конкретно. — Я бы штраф заплатил.
— Гы-гы, — сказал Крынкин.
— Мамаев, выводи задержанного, — прапорщик не стал тратить внимания на предложение Глеба. — А вам, гражданка Рив, хочу напомнить, что подобная процедура ожидает всякого, кто решится нарушить закон и проникнуть в зону отчуждения. Паспорт не поможет, учтите!
Скидоренко бросил смарт и бумажник в потрепанный портфель:
— До свидания!
Джип с проблесковым маячком, привычно именуемый на гражданский лад «Хаммером», ждал участкового на боковой улочке. Армейский вездеход, собранный двадцать лет назад в Америке, честно оттрубил десять из них в морской пехоте, простоял еще десять на консервации и дарен был охранять Зону. Скидоренко, гордо пыхтя, вскарабкался на водительское место. Солдаты закинули Рамзеса в зарешеченный кузов и разместились на заднем сиденье.
— С богом! — благословился прапорщик, трогая с места.
