— Я смотрю, вы сидите без дела, — начинает тот без обиняков. — А денежки-то тю-тю.
Я киваю.
— Тут по всему городу приглашают записаться в армию, что через пару недель отправляется во Францию, — продолжает мастер Брэкли. — И деньги обещают неплохие.
— И долю в добыче, — подхватываю я, трактирщик кивает. — Боюсь, нам это не подходит, — на моем лице появляется вежливая улыбка. — Но не беспокойтесь, рассчитаться с вами денег нам хватит.
— Я не о том, — машет рукой трактирщик. — Краем уха я слышал, что один из самых уважаемых купцов города задумал перебраться в Лондон. Он продал лавки и склады и теперь подбирает надежных людей для охраны.
Я облизываю враз пересохшие губы, помолчав, говорю:
— Любопытное предложение. И где, ты говоришь, он живет?
Нужный мне дом богатого купца Эллиса Шорби я нахожу без труда. Хозяин, коренастый толстяк с цепкими глазами, разглядывает меня без всякой приязни. Белобрысый и светлоглазый, он выглядит настоящим сагибом, да и разговаривает со мной через губу, презрительно морщась:
— Я уже набрал нужных мне людей, причем не всяких подозрительных прохвостов, а тех, кого я знаю.
— Как угодно, — независимо пожимаю я плечами и разворачиваюсь на выход.
Но во дворе ненадолго задерживаюсь, ведь тут можно найти уйму дел. Одному из слуг я помогаю закинуть на плечо тяжелый бочонок, щипаю за упругий бок бегущую мимо девицу, по виду — кухарку, разговорившись со славным рыжим парнем, ирландцем, как и я, приглашаю его на кружку пива. Не каждый день встретишь земляка в этой проклятой Англии. В «Усладу моряка» я возвращаюсь уже вечером, веселый и довольный. Поймав пристальный взгляд командира, медленно опускаю веки, и тут же плюхаюсь за стол, лицо расплывается в пьяной улыбке.
— Привет всей честной компании! — реву я. — Эля, принесите мне эля!
— Эля! — передразнивает меня парижанин. — Мне уже кажется, что мы останемся в этом городе навсегда.
— Ничуть! — отзываюсь я живо. — Послезавтра у нас большой день.
Куда только делось уныние, все вмиг подбираются, в глазах разгорается огонь, на губах расцветают хищные ухмылки.
— Выкладывай, — командует шевалье де Кардига.
Выслушав, командир начинает задавать вопросы, высокий лоб идет морщинами, глаза спрятались под нависшими веками. Наваррец молча глядит на командира, парижанин и Малыш подмигивают друг другу, но рта не раскрывают, чтобы не мешать шевалье де Кардига.
Наконец командир поднимает голову, голос холоден как лед:
— Есть богатая добыча, нам известно, когда пойдет обоз и примерное количество охраны. Что ж, будем брать! — И, предупреждая радостные крики, тут же добавляет: — Как вы понимаете, просто так Саутгемптон мы не покинем. Не можем же мы отбыть из города, так и не поквитавшись с британцами за гибель наших товарищей, как-то это будет не по-христиански! В ночь перед нападением на отъезжающего господина Шорби мы немного пошумим здесь, в городе. Этим добьемся сразу нескольких целей. Во-первых, нанесем ощутимый урон англичанам, а во-вторых, оттянем сюда стражников, что до сих пор ищут нас по всему побережью.
— И как же мы пошумим? — осторожно спрашивает сьер Габриэль.
— Цели выбирал шевалье Робер, вот он и доложит, — отвечает командир. — Итак, мы вас внимательно слушаем, сьер де Армуаз.
— Буду краток, — заявляю я. — В ночь на двадцать пятое декабря мы подожжем королевскую судоверфь и собор Святого Георгия.
— Но ведь это будет ночь на Рождество Христово, в соборе будут молиться сотни людей! — потрясенно бросает Жюль де Фюи. Малыш и гасконец дружно кивают и словно сговорившись, на лицах появляется брезгливое недоумение.
— Можно же выбрать иные цели, — с жаром продолжает парижанин. — К примеру, городское казначейство или арсенал…
— На войне как на войне! — прерывает его шевалье де Кардига.
Лицо командира словно высечено из камня, глаза пылают мрачным огнем, голос лязгает сталью:
— Арсенал — это ущерб всего лишь для войска, а в любой армии генералы обожают все скрывать и секретить от гражданских лиц. Никто и не узнает, что там у них произошло. Нам же нужно событие, которое всколыхнет все побережье, а то и целую страну!
Парижанин привстает, брови сдвинул к переносице, на командира глядит исподлобья.
Но не успевает Жюль раскрыть рот, как шевалье де Кардига ледяным тоном произносит:
— Это приказ, и точка! Если это кого-то волнует, то скажу, что весь грех за то, что случится, я беру на себя. А теперь задачи для каждого из вас на завтра…
Когда-то в Англии каждый мужчина был воином, и по зову монарха обязан был прибывать на помощь королевской дружине. Выглядели те воины тускло и уныло, особенно на фоне французов или немцев. Где кольчуги и панцири, железные шлемы и блистающие стальные мечи? Все, что имелось у англичан, — эта стеганые куртки с нашитыми на них костяными пластинами, плотные шапки да деревянные щиты. А если вы думаете, что каменные топоры сгинули в глуби времен на пару с неандертальцами, то глубоко ошибаетесь. Именно каменными топорами саксы крушили черепа воинам Вильгельма Завоевателя в битве при Гастингсе каких-то четыреста лет тому назад. Вернее сказать, пытались крушить, поскольку победили тогда именно нормандцы.
Ныне с таким вооружением много не навоюешь, все-таки пятнадцатый век на дворе. Востребованы стальные доспехи и двуручные мечи, обшитые металлом щиты и длинные английские луки, пушки и кулеврины, в конце концов. Рыцари с оруженосцами и наемники, понятное дело, прибывают в войско уже вооруженными, а с остальными что делать прикажете? Одеть и обуть воина стоит дорого, не каждой деревне по карману. К тому же велишь йоменам свое принести, они такого барахла натащат, что мама не горюй! Во Франции такие вояки в первом же бою погибнут, даже смысла нет везти их через Ла-Манш, проще и дешевле самим утопить, чтоб не мучились. Вот почему короне приходится одевать новобранцев.
Войско — это не просто толпа йоменов с луками, построенных в дружные ряды. На каждого будь любезен одеть шлем и доспех, выдай копье и щит, топор или булаву. Армия закупает дерево для стрел сразу сотнями стволов, заготовки для луков — тысячами штук, тетивы — десятками тысяч. Военные интенданты приобретают порох десятками бочек, каменные ядра — возами, а с тех пор как в Сассексе заработали металлургические заводы, закупают там и снаряды из чугуна. Армия заказывает пушки и телеги, коней — табунами, солонину и муку — обозами. Тысячи копий и щитов, десятки тысяч топоров и булав, уйму всего прочего, что сразу и не упомянешь, надо где-то складировать. Место для хранения всего перечисленного называется арсеналом.
Тусклый диск солнца медленно ползет вверх, судя по темпу его движения, полдень наступит еще очень не скоро. Недаром я битый час карабкался на высокий холм, расположенный справа от гавани, отсюда весь Саутгемптон передо мной как на ладони. Я внимательно разглядываю огромное каменное здание, обнесенное высоким забором. Перед воротами прохаживаются бдительные часовые, салютуя друг другу оружием, отсюда, с вершины холма, они кажутся похожими на мелких муравьев. В глубине территории к зданию арсенала примыкает длинная одноэтажная казарма, по моим прикидкам, там размещается не менее полусотни солдат. Что ж, этого вполне достаточно, чтобы сберечь армейское имущество от всяческих расхитителей.
