— Стоп, Мефи! Ты должен признать, что у меня и в мыслях такого не было, когда я там впервые оказался. Эва сама попросила у меня помощи, и я долго колебался, прежде чем согласился. Это слишком выходило за рамки моего задания. Но сейчас речь о другом. Я согласен с тобой, что биологический путь развития цивилизации, это — благо. И возможно, что именно в этой форме цивилизации наиболее ярко воплощаются чаяния и представления людей о счастье. Хотя, я что-то плохо представляю себе Мир, где счастливы все, без исключения, и счастливы одинаково. Это, скорее, древняя легенда о рае. А в реальной жизни такой рай может быть только в палате психбольницы с безнадёжными идиотами… Ты хочешь возразить? Подожди, оставим возражения и этот спор о счастье на потом. Как-то странно звучит наш философский спор на эту тему здесь, в средневековом застенке, где ещё час назад позвякивали пыточные инструменты. Давай, ближе к делу. Пусть в жизнь той Фазы, где существуют сэр Хэнк, Урган, Нагилы Эва и Яла, мы вмешались неосмотрительно и тем самым навредили ей. Я готов это признать. Но вы своими вмешательствами в дела других Фаз разве не вредите им? Эта катастрофа на химическом заводе, эта ядерная бомбардировка Берлина, эти гигантские захоронения токсичных и радиоактивных отходов в центре Англии. Я уже не говорю о том, что вы творите в моей Фазе. Зачем всё это? Ты скажешь, что всё это для того, чтобы показать Человечеству пагубность технического пути развития. Мефи, я готов признать, что цель ваша благая, но средства… Извини, ваши средства я принять не могу и, пока имею возможность, буду противостоять вам всегда, когда вы замыслите подобное вмешательство.
— Так ты считаешь, что цель не всегда оправдывает средства. Смотря, какая цель…
— И смотря, какие средства!
— Для достижения великой цели хороши любые средства! — жестко парирует Меф и с хрустом откусывает большой кусок яблока.
Пока он его смачно прожевывает, я пытаюсь уяснить: кто сидит передо мной? На фанатика он не похож. Это убеждённый и уверенный в своих убеждениях человек. Такой противник вдвойне опасен.
— Что ж, Мефи, вот тебе и casus belli[1]. А ты ещё удивлялся, почему мы воюем с вами. Какая ещё может быть реакция на подобные методы работы? Вы непрошеными вторгаетесь в жизнь Фаз, обосновываетесь там как у себя дома, действуете годами. Вы организуете там прямые переходы, невзирая на пагубные последствия этих действий в виде спонтанных, непредсказуемых переходов. Да, да! Не делай вид, что тебе это неизвестно. Не даром де Ривак не пошел за мной в такой переход. Он знал, что выбраться оттуда — один шанс на тысячу. По прямым переходам вы тащите в средневековье автоматы, лазеры и ещё Время знает что; вот, блокиратор этот. Вы как пауки плетёте паутину своих заговоров и планируете катастрофы одна страшнее другой. Так какое же к вам может быть отношение? Чего вы в праве ожидать? Естественно, только противодействия этой вашей, с позволения сказать, деятельности.
Пока я говорю, Меф приканчивает яблоко и, дожидаясь конца моего монолога, смотрит на меня почти равнодушно, без всякого интереса.
— Примерно такой реакции я от тебя и ожидал, — говорит он, помолчав с минуту, — Но посуди сам, как разнится наша работа. Вам, чтобы предотвратить какой-либо, спланированный нами катаклизм, достаточно нескольких дней, а иногда и часов. Нам же, чтобы разобраться в ситуации, спланировать и осуществить серьёзное воздействие, приходится работать месяцы и даже годы. А как иначе убедить Человечество, что их любимые игрушки грозят гибелью его праправнукам, и заставить его отказаться от автомобилей, пароходов, электростанций и всего, что принято считать предметами первой необходимости? Только сильнейшим, экстраординарным воздействием. Таким, чтобы потрясло Человечество до глубины души. Но ведь это только начало. А дальше начинается самое сложное. Ошеломлённому Человечеству надо указать правильный путь, убедить свернуть на него и организовать сложнейшую работу по этому переходу. А это уже дело не одного поколения. Так что, давай, вопрос о методах работы оставим пока в стороне. У нас ещё будет время подискутировать об этом. Тем более, что я сам не всегда восторге от того, что приходится прибегать к таким гекатомбам. Но что делать? Когда имеешь возможность заглянуть в будущее, легче согласиться принести в жертву десятки тысяч, чтобы тем самым предотвратить гибель сотен миллионов. Что же касается casus belli…
Меф неожиданно умолкает и задумывается. Он встаёт и начинает мерять камеру неслышными шагами. Похоже, что он сомневается, говорить мне о чем-то или нет. Остановившись у очага, он, не оборачиваясь, глухо говорит:
— Casus belli. Хорошо говорили древние римляне. Только вот с кем воевать? Мне кажется, Андрей, что мы, я имею в виду и вас, и нас, ищем врага совсем не там. У нас больше того, что должно объединять, а не заставлять враждовать. А силы нам надо поберечь для борьбы не друг с другом, а с совсем иным противником, гораздо более серьёзным.
— Поясни: кого ты имеешь в виду?
Меф молча возвращается к своему месту и закуривает. Он несколько раз затягивается, глядя куда-то в пол, и, наконец, тихо говорит:
— Пока не скажу. Не думай ничего плохого, не скажу не потому, что хочу что-то скрыть, а потому, что и сам толком не знаю, что это за сила, которая пытается перекроить Миры или Фазы, как вы их называете, на свой лад. Причем, сила эта ставит себе целью не процветание этих Миров, неважно на техническом ли, на биологическом ли пути; её цель порабощение. Мы уже испытали её противодействие. Оно чудовищно по своей мощи. Я уже знаю несколько Миров, где эта сила победила и полностью подчинила эти Миры себе. Зрелище, если всмотреться внимательно, тягостное, не для слабонервных. Но что это за сила, кто её использует и в каких интересах, я пока не знаю. Поначалу я предполагал, что за всем этим стоите вы. Но потом понял, что вы на это не способны, во-первых, по моральным соображениям, а во-вторых, по своим техническим возможностям. Сейчас мои люди работают в этих Мирах. Работают на грани провала, но другого пути я пока не вижу. Обещаю, как только у меня будут какие-то конкретные результаты, я выйду на связь с тобой, а ты доведешь всё до своего руководства. А там будете решать вместе. Сейчас мне ясно только одно: в одиночку ни мы, ни вы с этими неизвестными не справимся.
Меф снова умолкает и вновь упирается взором в очаг. Я обдумываю услышанное. Ничего себе! До последнего момента я считал, что кроме ЧВП у нас противника нет. А теперь получается, что они — наши союзники!? Интересно, как воспримут это известие мои товарищи? Наверное, лучше пока промолчать об этом, до тех пор пока Меф не сообщит мне конкретные результаты своей разведки в порабощенных Фазах. А, кстати!
— Ты говорил, что свяжешься со мной. Каким образом?
— По вашей компьютерной сети. Что ты удивляешься? У нас такие же возможности в этом плане, как и у вас. Твой личный код я знаю. Кстати, вот мой код, запомни его, пожалуйста. Возникнет необходимость, связывайся, — Меф протягивает мне карточку.
— Легко сказать: связывайся. Для этого мне надо, как минимум, вернуться к себе.
