Книга Шелкопряд - Тимоти Зан

– Ну вот и отлично. Можете передать Пересу, что довели его слова до моего сведения. А если он пожелает еще что-то сообщить – пусть напишет мне докладную. Вы свободны.

Кармен молча встала и вышла из комнаты, изо всех сил борясь с желанием хлопнуть дверью. Разумеется, городские советы отнимут какое-то время, но люди-то волнуются! Жизнь показала, что такие советы всегда окупаются: она читала социологические исследования, посвященные этой теме. Почему же полковник даже не удосуживается обсудить эту идею? Или у него, как у многих кадровых военных, с которыми она была знакома, просто-напросто аллергия на создание любых гражданских институтов? Или…

Или она так волнуется потому, что по крови сама она… мексиканка?

– Простите, мисс?

Она резко остановилась, только сейчас заметив человека, который загородил ей проход из приемной Мередита.

– Да, а что? – сказала она, силясь вспомнить, где уже видела его.

– Я доктор Питер Хафнер, – представился он. – Геолог. Я видел вас в обществе полковника Мередита во вторую ночь на Астре, когда приходил просить флайер.

– Да, конечно. Вы хотели осмотреть гору Олимп.

– Верно. Ну так вот, я пытался добраться до полковника, чтобы все-таки заполучить один из флайеров – они уже сняты с прикола, но дело в том, что в очереди я последний.

Кармен бросила взгляд на неприступную секретаршу Мередита, восседающую за столом с выражением терпеливой скуки на лице. Да, она знает, что это такое – сама когда-то работала секретаршей.

– Вот что, – обратилась она к Хафнеру, – пойдемте-ка в столовую, там и расскажете, почему, собственно, вас не устраивают ни самолет, ни машина.

– Ладно. – Хафнер еще раз с сожалением взглянул на закрытую дверь кабинета Мередита. – Пойдемте.

У него не хватило терпения дойти до столовой: они еще не вышли из приемной, а он уже вовсю разглагольствовал.

– Позвольте сначала напомнить, для чего нужно обследовать Олимп… Если доверять сведениям рушрайков, в пятистах метрах от поверхности в земной коре Астры вообще нет металлов – просто мистика какая-то! Такие вулканы, как Олимп, позволяют брать пробы магмы. Если же в нижних слоях окажется много металла, это позволит нам определить места, наиболее удобные для бурения скважин.

Он замолчал, переводя дыхание, и Кармен удалось вставить слово.

– Все это я помню из последнего разговора. Но вы так и не сказали, почему вам нужен именно флайер.

– В машине мало места, а мне нужно взять с собой бурильную установку и трубу. Труба раскладывается на пять частей, но каждая часть длиной в пять метров. Может быть, в «цессну» все это войдет, но даже если и так, все равно я не смогу приземлиться в самом конусе на нужной глубине. Мне необходимы вертикальные взлет и посадка, а на это способен только флайер.

Они уже дошли до столовой, которой служила отгороженная часть вестибюля с несколькими столиками и стульями. За одним из столов сидели трое младших офицеров и о чем-то увлеченно говорили. Кармен подвела Хафнера к самому дальнему от них столику. Геолог сел напротив нее. Кармен окинула его заговорщицким взглядом.

– Во-первых, – начала она, – я не обладаю никакими полномочиями для решения вашей проблемы. Должность у меня гражданская, и никто не позволит мне вмешиваться в дела командования.

Смутить Хафнера не удалось. Он попросту отмахнулся от ее слов.

– Да ладно вам. Я же вижу, что вы имеете на полковника влияние. А это гораздо весомее, чем табель о рангах.

«Сначала Перес, – подумала Кармен, – теперь этот. С чего они взяли, что я важная птица? На лице, что ли, это написано?»

– Кроме того, – продолжал Хафнер, – услышать меня способны только штатские. Иногда мне кажется, что военные нарочно придумали целый ворох бюрократических процедур – чтобы те, кто не входит в их тайную касту, запутались или испугались.

– Вижу, армейские порядки вам не по душе, – с удивлением заметила она.

Хафнер с шумом выдохнул воздух.

– Даже с властями Лос-Анджелеса возни было меньше. Я знал, что в одиночку не одолею бюрократических препон, поэтому и решился на осаду самого Мередита.

– Вполне разделяю ваши чувства, – кивнула она. – Чтобы узнать окольные пути, мне самой когда-то потребовалось полгода. – Она помолчала. – Как ни странно, последнее время я только об этом и думаю. Как вы считаете, не создать ли нам что-то вроде гражданского совета, который бы действовал… ну, скажем, как некий орган для рассмотрения жалоб населения и как посредник во взаимоотношениях между штатскими и военными?

– Звучит заманчиво, – сказал Хафнер, тряхнув головой. – Хотя… что значит «нам»? Ведь вы не имеете в виду нас с вами?.

Она рассмеялась:

– Нет. Неужели я похожа на заговорщика? Я поделилась этой идеей с полковником, но, похоже, он не в восторге. Он говорит, что совет будет отнимать у нас множество человеко-часов.

Хафнер хмыкнул:

– Если совет на самом деле станет связующим звеном, он себя окупит. – Он откинулся назад. В уголках его губ заиграла улыбка. – Итак, подведем итоги. Видимо, вы хотите, чтобы я подкинул полковнику ту же идею, используя свой авторитет ученого и тому подобное.

– Примерно так. – На нее произвела впечатление скорость, с какой он въехал в суть проблемы. – Но от вас не потребуется личная мозговая атака. Все, чего я хочу от вас, это чтобы вы собрали как можно больше сторонников этой идеи среди ученых и другого технического персонала. Здесь, на Астре, вы огромная сила, и полковник это знает.

– А что будет тогда, когда зажжется зеленый свет?

Она колебалась ровно секунду.

– Когда полковник даст «добро», я достану вам флайер.

– По рукам, – важно сказал Хафнер, вставая. – С вашего позволения, я немедленно отправляюсь на поиски импровизированной трибуны. Как говорится, куй железо, пока горячо.

Насвистывая что-то из давно забытых мелодий, он удалился.

Кармен не спешила возвращаться в свой кабинет. Конечно же, реакцию Мередита предугадать трудно, но вряд ли он устоит перед натиском ученых. В любом случае от элементарного обсуждения ему не отвертеться. А если совет утвердят, он себя оправдает – это уж как пить дать.

И кто знает, может быть, жизнь на Астре все-таки как-нибудь да наладится… Но каким же манером ей выцарапать флайер для Хафнера? Ладно, что-нибудь да придумается.