— Кто вы?
— Инженер.
— А, инженер? — Глаза старика расширились, кожа на лице натянулась. — Инженер. Мосты?
— Э… да, милорд, мосты.
— Надо же. Мосты. Железные дороги. Для них всегда нужны мосты, да-да.
— Давайте я помогу вам пройти в другую комнату, милорд?
— Помогу? С чего бы вам мне помогать, вы ведь на меня не работаете, так? — Он снова прищурившись посмотрел на Стива, покачал головой и заметил: — Нет, не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь вас видел. Нет, разумеется, нет. Ведь вы рабочий, инженер, мосты строите. — Лорд махнул ружьем и положил его на колени. Плащ распахнулся, выставив на обозрение его ночную рубашку. Потом старик поднял голову, посмотрел на Тилли и очень вежливым тоном попросил: — Не выйдете ли вы, мадам: я желал бы посетить клозет?
Тилли абсолютно не смутилась. По-хозяйски просто она сказала:
— Клозет в конце коридора, милорд. Если вы позволите, мой друг поможет вам, а я покажу дорогу.
Старик хихикнул и заметил:
— Все ясно. Вы не леди — это точно. Никакая леди не станет показывать дорогу в клозет! Смешно, но моя шлюха может болтаться по дому голышом, да, да, — он мотал головой из стороны в сторону, как бы подчеркивая свое отношение к такому поведению, — в чем мать родила, да, да, но передернется от отвращения, если откроет дверь и застанет меня в клозете. Но вы бы так не сделали. Верно, мэм?
— Нет, милорд.
— Охотно верю. — Старик теперь кивал Стиву.
В это время Тилли только собралась что-то сказать, всеобщее внимание привлек шум в холле. Но никто ничего не мог понять до тех пор, пока дверь не распахнулась и в дверном проеме, заполнив его целиком, не возникла беглая супруга с перекошенным от ярости лицом. На ней был верховой костюм сливового цвета и роскошная велюровая шляпа, угнездившаяся на крашеных волосах. За ней стояли двое мужчин, из гостиной можно было видеть лишь их головы. Но когда все непрошенные гости вошли в комнату, по строгой одежде мужчин можно было догадаться, что это и есть те самые врачи.
Старик не шелохнулся в кресле, молча наблюдая за женой. Он заговорил только тогда, когда она двинулась на него и заорала:
— Кончай этот идиотизм и возвращайся домой!
Вот тогда лорд и заговорил — его голос звучал настолько нормально и здраво, что Тилли невольно перевела глаза с его жены на него.
— Не двигайся, Агнесс! Оставайся, где стоишь! — С этими словами старик медленно поднял ружье, направив его прямо на жену. Когда джентльмены, сопровождавшие леди Митон сделали шаг вперед, он резко приказал: — Вы тоже! — И слегка повел дулом. Затем лорд обратился к тому, кто стоял ближе: — Прихватили с собой бумаги? Все подписано, все печати на месте? Хотите упрятать меня в психушку? Так?
— Послушайте, сэр, — голос был маслянистым, — мы лишь хотим, чтобы вы легли в собственную кровать, вот и все.
— Вы нагло врете, сэр. И не двигайтесь! Предупреждаю вас! Видите ли, вы все позабыли, что мне нечего терять, я уже близок к концу и сам это знаю. Но я хотел бы уйти из жизни так, как я ее и прожил — немного посмеявшись напоследок. Так бы и случилось, но она зашла слишком далеко. Взяла себе в любовники шахтера. Грумов я еще терпел, но шахтер! И ты мне еще хвасталась этим. Говорила, что можешь иметь их всех, сверху донизу.
Стив затаил дыхание и украдкой посмотрел на дверь. В этот момент раздался пронзительный крик Агнесс Митон:
— Ты псих! Сам не понимаешь, что несешь! Доктор, — женщина повернулась к врачу, стоящему справа, — сами видите, о чем я вам говорила — фантазии, обвинения, все это ложь, ложь. Его надо изолировать, я больше не могу этого выносить.
— Все слышали, что она сказала? — Теперь старик слегка повернулся к Тилли, хотя не спускал взгляда со стоящей перед ним троицы. — Она не может этого больше выносить. Странно, не правда ли? Кстати, я ведь собирался в клозет? — Он помолчал, хрипло рассмеялся и добавил: — Теперь уже не имеет значения, не имеет значения.
— Отдай мне ружье. — Жена медленно приближалась к нему, и он ответил:
— Да, я отдам тебе ружье, Агнесс. Я отдам тебе ружье, потому что не хочу гореть в аду в одиночестве.
Тилли сначала услышала свой крик, потом увидела, как дрожащий палец нажал на курок, а затем услышала громкий выстрел. Агнесс Митон прижала обе руки к груди. Тилли увидела, как рот женщины изумленно открылся, голова беспомощно качнулась из стороны в сторону, будто она хотела взглянуть на врачей, поддерживающих ее, а ее тело медленно обмякло в их объятиях. Но только они успели опустить ее на пол, как раздался второй выстрел. Тилли обернулась к старику и снова закричала. Она кричала так, как будто вновь переживала набег индейцев. Перед ее глазами опять был Альваро Портез, но после того, как индейцы покончили с ним — лорд Митон приставил дуло к своему морщинистому подбородку и выстрелил.
Глава 8
Что ж, этого следовало ожидать, не так ли? Где бы она ни была, там обязательно кто-то умирал. На этот раз двое — лорд и леди. Убийство и самоубийство. Как судачили позже в деревне, еще одно подтверждение, верно? Есть в ней что-то странное, унаследованное еще от прабабки, что-то от ведьмы.
Они стали считать все смерти и трагедии, связанные с ней. Вспоминали ее аморальные поступки. Напоминали друг другу, что она разрушила первый брак фермера Бентвуда. А когда его жена умерла, и он на ней не женился, она его прокляла, и он запил и стал таскаться по бабам. Сейчас он снова женат, у него маленькая дочь, и он уже три года не пил. С ним было все в порядке, до тех пор, пока Тилли Троттер, или Сопвит, как она себя сейчас называет, не вернулась из Америки. И что же случилось? Он снова запил. Да, есть в ней что-то, что-то скверное. Поэтому лучше обходить ее стороной.
Все это дочь старика Джо Роулингса высказала второй миссис Бентвуд, когда та зашла на ферму за молоком. Дальше разговор пошел про следствие, которое проводилось полицией по поводу смерти двух аристократов.
— Мой папаша говорит, что это несправедливо, миссис Бентвуд. Он говорит, что они должны были привлечь эту мадам за непреднамеренное убийство. Около нее люди дохнут как мухи. Это все колдовство, так говорит мой отец.
Вторая миссис Бентвуд удивила Пегги Роулингс, заметив:
— Я не верю в колдовство, это все от невежества.
Потом Пегги рассказывала отцу:
— Она немного задирает нос. Но и я не лыком шита, я ей прямо сказала, что вот фермер Бентвуд в колдовство верит, во всяком случае, в ее колдовство, потому что сам пострадал от него. Я ее предупредила, чтобы она держала ухо востро. — Помолчав, женщина добавила: — Она довольно тихая, эта его вторая жена. Но, знамо дело, в тихом омуте черти водятся. Ну, я ее предупредила, с меня взятки гладки…
В тот же вечер Люси Бентвуд за ужином, глядя на мужа через стол, спросила:
— Чем закончилось следствие на прошлой неделе?
