«Без сомнения, Фэнни слышала сплетни о причинах, по которым мы разорвали нашу помолвку», — размышляла Элеонора, поднося к губам, чашку с чаем и пытаясь скрыть замешательство. Ей вдруг пришла в голову мысль о том, что Фэнни, возможно, знакома с бывшей любовницей Дэймона, красивой вдовой, миссис Лидией Ньюлинг, имя которой время от времени упоминалось в колонке светской хроники. Учитывая род деятельности Фэнни, пути этих двух женщин легко могли пересечься.
Однако Элеонора подавила желание спросить об этом, посчитав, что это было бы крайне неуместно. Кроме того, будь у Дэймона хоть дюжина любовниц, сейчас или в прошлом, ей до этого не было никакого дела. Он ее больше не интересовал, и она не хотела знать, с кем он забавляется.
И даже если в глубине ее души остались нежные чувства и влечение к нему, — это уже неважно… Как бы там ни было, Элеонора торжественно поклялась себе, что навсегда вырвет этого человека из своего сердца!
Проблема заключалась в том, что забыть Дэймона на словах оказалось намного легче, чем на деле. Элеонора покинула дом Фэнни в приподнятом настроении, обсудив с ней дальнейший план действий относительно того, как завоевать любовь принца Лаззары.
Однако вечером, придя с тетушкой на концерт, девушка не обнаружила среди присутствующих своего потенциального жениха и очень расстроилась.
К тому же вот уже вторую ночь во сне ее преследовали фантазии, связанные с Дэймоном, и это не давало ей покоя. Самое мучительное то, что они вертелись вокруг одного и того же эпизода: тогда, вскоре после помолвки Элеонора отвела его в свой любимый розовый сад, подаренный ей братом, и там с пылкой искренностью призналась в любви…
Элеонора проснулась рано утром, сжавшись в комочек от унизительных воспоминаний о том ужасном моменте жизни и казня себя за то, что так и не научилась контролировать свои чувства, как подобает истинной леди. Дэймон больше ничего не значит для нее, так почему же она не может никак отделаться от его образа?!
Эль позавтракала в одиночестве и отправилась в гостиную, чтобы перечитать некоторые главы из книги Фэнни и еще раз спокойно подумать над ее мудрыми советами. Однако осуществить это намерение девушке не удалось: дворецкий Белдонов доложил, что к ней пришел гость. Это был объект ее терзаний, и Элеонора не на шутку испугалась.
Дэймон вошел в комнату так же непринужденно, как делал это тогда, когда они были помолвлены, и он имел полное право все время находиться рядом с ней.
Метнув взгляд в его сторону, Элеонора чуть не выронила книгу. На нем был костюм для верховой езды, и Дэймон был просто неотразим в своей голубой накидке и коротких кожаных бриджах, подчеркивавших его атлетическое телосложение.
Злясь на себя за то, что ее сердце едва не выпрыгнуло из груди при столь неожиданном появлении Дэймона, девушка хотела уже встать с дивана, но Дэймон сделал протестующий жест.
— Умоляю, не беспокойтесь, леди Элеонора. Я вас не задержу.
— Милорд… — запинаясь, произнесла она. — Что вы, скажите на милость, здесь делаете?
— Я хотел застать вас дома, прежде чем вы отправитесь на утреннюю прогулку верхом.
Элеонора уже открыла рот, чтобы возразить, что сегодня вовсе не собиралась кататься верхом, но тут же вспомнила, что они не одни.
— Благодарю вас, Петере, вы мне больше не нужны, — сказала она величественному дворецкому леди Белдон, который застыл на пороге комнаты, готовый, однако, по первой команде броситься на помощь.
На лице слуги появилось чуть заметное выражение неодобрения, тем не менее, повинуясь желанию Элеоноры, он поклонился и удалился из комнаты.
Отложив в сторону книгу, девушка, нахмурившись, посмотрела на гостя.
— Вам не следовало сюда приходить, милорд.
Дэймон поднял брови и, подойдя поближе, остановился перед ней.
— Разве нанести вам утренний визит считается преступлением?
— Возможно, и не преступлением, но уж точно не самым приличным поступком. Вам здесь нечего делать.
— Я просто хотел убедиться в том, что ты не пострадала после вчерашнего несчастного случая.
Элеонора недоверчиво приподняла брови, выражая сомнение в искренности его слов.
— Как видите, со мной все в порядке. Вы что же, ожидали, что этот случай выведет меня из состояния душевного равновесия?
— Вряд ли. Я слишком хорошо вас знаю.
Дэймон одарил ее обезоруживающей улыбкой, и Элеоноре стоило больших усилий сдержать желание улыбнуться в ответ. Однако ей не удалось подавить ни головокружительного чувства удовольствия, ни прилива теплоты, когда взгляд виконта начал скользить по ее домашнему бледно-желтому муслиновому платью.
— Ты просто пышешь здоровьем, — заметил Дэймон.
Не найдя, что сказать в ответ, Элеонора нервно съежилась на диване.
— Насколько я понимаю, дракон еще не проснулся, — пошутил он, взглянув на потолок, туда, где этажом выше спала леди Белдон.
Услышав обидное прозвище своей родственницы, Эль тотчас же напряглась. Тетушка значила для нее больше, чем мать, поэтому девушка возмущенно встала на ее защиту.
— Вы изволите называть ее драконом только потому, что она приняла мою сторону два года назад, когда была расторгнута наша помолвка?
Дэймон притворно вздрогнул.
— О! В моих ушах все еще звенят ее упреки.
— Вы заслужили их и прекрасно это знаете.
— Согласен. Однако я ведь с самого начала не понравился леди Белдон.
— И виной этому ваша дурная репутация. Моя тетушка терпеть не может распутников и упрямцев.
Дэймон, весело засмеявшись, присел рядом с Элеонорой на диван.
— А также тех, кто не разделяет ее правил благопристойного поведения и не раболепствует перед диктатом общественной морали. Меня удивляет, как она вообще дала согласие на нашу помолвку.
— Титул и состояние — вот основные факторы, которые сыграли в вашу пользу, — сухо произнесла Элеонора.
— Но они ведь не могут компенсировать недостатков моего образа жизни.
— Конечно, нет. И теперь тетя не хочет, чтобы я имела с вами что-то общее. Она считает, что, когда речь идет о репутации, осторожность не помешает.
— То есть это означает, что ты стала послушной племянницей и сделаешь так, как она скажет.
— Именно так.
Дэймон печально покачал головой.
— Я был лучшего мнения о твоем бунтарском характере. Но раз уж мы заговорили о том, что считать правильным, а что — нет… я считаю необходимым засвидетельствовать свое почтение леди Белдон.
— Она не примет вас после того, что произошло между нами, — заметила Элеонора.
— То есть она никогда не простит меня.
— Мне жаль, но, думаю, дела обстоят именно так.
