Сердце Элли едва не выскакивало из груди. Казалось, будто ладья чуть ли не поднялась на дыбы. Темные волны словно висели над головой. Если бы она умудрилась оторвать свои побелевшие пальцы от леера, то могла бы, протянув руку, коснуться воды.
Она решила, что ее сердце больше не выдержит.
— Сбавьте скорость! Мы движемся слишком быстро! — воскликнула она. — Судно может перевернуться.
Ей показалось, что глаза пирата задорно сверкнули в темноте. Однако улыбка, открывшая ряд белоснежных зубов, не вызывала сомнений. Элли с ужасом осознала свою ошибку. Он воспринял ее предостережение как вызов.
— Держись крепче! — крикнул он ей с явным удовольствием в голосе.
И когда она уже решила, что они неизбежно врежутся в шотландский берег, пират наконец-то сбавил ход и приказал Доналлу повернуть на север. Ловко отрегулировав натяжение шкотов, капитан еще больше замедлил ход и выровнял судно на воде, так что гребцы смогли вернуться к своим веслам.
Они ускользнули из-под носа сторожевых английских галер.
Теперь ладья снова могла укрыться в темноте ночи, обратившись в корабль-призрак.
«Какой позор, что эти острова и населяющий их народ до сих пор остаются такими дикими!» — думала Элли. Ее зять мог бы использовать подобных людей, если надеялся хоть когда-нибудь вернуть себе корону Шотландии, отбив ее у Эдуарда. Но, судя по всему, дело Роберта обречено. Элли не получала вестей от сестры уже очень долгое время. Она горячо молилась, чтобы Бет была в безопасности.
Внезапно у нее возникло ощущение, что кто-то на нее смотрит. Оторвав взгляд от капитана, Элли обнаружила, что молодой темноволосый пират внимательно ее изучает. Хорошо, что было темно и не заметно, как она покраснела, сообразив, что поймана на том, что пялится на капитана. Но видимо, мысли ее было легче прочесть, чем она предполагала.
— Это не только мастерство, но и везение, — сухо сказал темноволосый на превосходном французском. — Я никогда не видел ничего подобного. Он мог бы приземлиться в выгребной яме и выйти оттуда, благоухая цветами.
Что-то в тоне его голоса привлекло внимание Элли.
— Вы его недолюбливаете?
Она старалась говорить тихо среди громогласного веселья матросов, все еще праздновавших свою победу.
Он посмотрел на нее как на помешанную:
— Конечно, я его люблю. Все его любят. Его невозможно не любить.
Этот пиратский капитан буквально излучал энергию и страсть. Это магнетическое сочетание притягивало к нему людей, как огонь мошек.
«А каково было бы поцеловаться с ним?» — подумала Элли.
В смущении от странного направления, которое приняли ее мысли, она поспешила сменить тему.
— Вам уже лучше? — спросила Элли темноволосого пирата.
— Да. Холодно, сыро и неудобно, но, думаю, вы в том же положении.
Выглядел он ничуть не лучше, хотя Элли сомневалась, что он признал бы это. Кожа его все еще сохраняла болезненно-серый оттенок, но, по крайней мере, он перестал дрожать. Он сидел на палубе рядом с бортом, защищавшим его от ветра.
— Как вас зовут? — спросила она.
Он насторожился, но, немного поколебавшись, ответил:
— Томас.
— Позвольте заметить, Томас, вы выглядите и говорите совсем не как пират. Вы не с ними, не так ли?
Взгляд его метнулся к капитану, прежде чем он выпрямился и ответил:
— Я родом не с островов, но я с ними.
Элли нахмурилась, находя странным, что молодой человек явно благородного происхождения — не только его манеры и речь, но и его прекрасные дорогие доспехи свидетельствовали об этом — мог присоединиться к банде пиратов. Но, чувствуя, что он больше ничего не скажет, она произнесла:
— Спасибо, что вступились за меня тогда, в пещере, и за то, что бросились за мной в воду.
Он поежился, словно ее благодарность его смутила.
— В следующий раз, когда я попытаюсь спасать утопающую, я сначала сброшу доспехи. Я не представлял себе, как они тяжелы, или, — он издал легкий смешок, — до чего холодна вода.
Встряхнув своими темными волосами, которые застыли плотной массой, как и у нее, он хотел сказать еще что-то, но внезапно закашлялся. Кашель его становился все сильнее и глубже, словно он все еще пытался очистить легкие от воды. Когда он так и не смог остановиться, Элли встревожилась и, протянув руку, положила ладонь на его обтянутую кольчугой спину. Она не была целительницей, но этот кашель звучал очень нехорошо. Томаса нужно было срочно доставить на берег, переодеть в сухое и согреть — что являлось пределом мечтаний и для нее. Меховой плащ был теплым, но, как Томас заметил вначале, ей тоже было холодно, сыро и неудобно.
Наконец он перестал кашлять, и Элли смущенно убрала ладонь.
— Простите, — сказала она, — я не хотела никому причинять вреда. — У нее перехватило горло, когда она вспомнила весь этот ночной кошмар. — Я только хотела использовать шанс вернуться домой.
Томас с сочувствием посмотрел на нее:
— Он не причинит вам зла. Он всегда знает, что говорит. Когда это будет безопасно, он обязательно вернет вас домой.
Глава 5
Эрик весело проводил время, вновь переживая со своими людьми ночные приключения, когда случайно увидел, что пленница разговаривает с Рэндольфом. Его хорошее настроение мгновенно улетучилось, словно выплеснутая на раскаленные камни вода в сауне.
Он очень надеялся, что Рэндольф не растерял мозгов и ничего не сболтнет о Брюсе. Чем меньше она знает, тем лучше. Эта девица и без того доставила ему массу неприятностей. Тут он вспомнил — и глаза его опасно сверкнули, — что ему с этой нянюшкой Элли осталось утрясти одно незаконченное дело.
Когда она повернулась и встретилась с ним взглядом, он подал ей знак подойти. Но, к его крайнему изумлению, она посмотрела прямо ему в лицо и отвернулась в другую сторону. Невероятно! Она не только проигнорировала его приглашение (а судя по его немалому опыту, женщинам всегда нравился этот его небрежный жест), но и посмела его отвергнуть. И это сошло бы ей с рук, если бы не дерзкое движение головой. Он готов был сделать вид, что она просто не заметила (хотя и смотрела прямо на него).
Его гнев вспыхнул, как огонь в сухом хворосте. Обычно только что-то ужасное, вроде стихийного бедствия, могло привести Эрика в ярость, но маленькой няньке удалось добиться этого одним движением головы. Хотя она слишком далеко зашла, позволив себе подобную дерзость, он вынужден был признать, что проделала она это весьма эффектно. Гордо вздернув точеный подбородок, она окинула Эрика высокомерным взглядом и, презрительно тряхнув слипшимися от воды темными волнистыми волосами, отвернулась с таким видом, будто была королевой проклятой Англии.
Эрик не привык к неповиновению — он не встречал отказа у женщин, а его приказы на корабле неукоснительно выполнялись, — поэтому он пришел в ярость. Кем, черт ее возьми, она себя возомнила, эта маленькая неприметная нянька? Пусть она здесь не по своей воле, но он капитан этого корабля. И ей придется чертовски хорошо усвоить, кому следует подчиняться. Он не допустит, чтобы эта высокомерная особа устроила бунт на его корабле. Она и так уже доставила достаточно неприятностей для одной ночи.
