– Так, может, то русалка была? Ну ее к ляду – утянет еще в омут, потом поминай как звали.
– Да какая русалка, она, она это! Не та, тощая, другая… ух, в самый раз. Давай-ка нагоним ее, Тимофей. Неужто тебе бабы не хотца?
– Бабу, врать не буду, охота. – Тимофей крякнул. – А вот русалку – что-то не очень.
– Да мы, ежели что, помолимся! Ну, пошли, а, а то ведь уйдет… Словим, потом на двоих, по очереди… А уж затем хозяину отведем. Ну, пошли, пошли же… О! Вон, вон она у камней сидит, словно ждет кого-то!
Силантий показал куда-то рукой, и любопытный Митрий, выглянув, и в самом деле увидел невдалеке, у самого плеса, Василиску. Ну, правда, кому еще там быть? Девчонка сидела на большом камне, одинокая, с распущенными волосами и, казалось, молилась. Видать, дожидалась братца. Что ж она, глупая, на самом виду уселась? Иль не слыхала погони? Хотя нет, погоня-то как раз в другую сторону ушла, а эти двое, видать, прибегли позже. То-то дышат, отдышаться не могут. А ведь словят сейчас Василиску, как пить дать словят! Ишь, пошли уже… тихонько так идут, крадучись. Крикнуть Василиске, чтоб в лес бежала? Нет, пожалуй, можно и похитрей сделать…
Не таясь, Митька пробежал по краю обрыва и, якобы сорвавшись, повис над рекою, держась за кусты. Ага! Снизу его точно заметили. Зашуршали землею, поднимаясь все ближе, ближе… Пора!
Митька подтянулся – и давай деру! А позади ломали ветви кустов двое обозников.
– Эй, дева! Остановись, ничего не сделаем.
Кто это кричал, Силантий или более осторожный Тимофей, Митька не разобрал, да и неинтересно ему это было. Как бы в ямину какую не угодить, побегай-ко по ночному лесу! Ну, бежали – это громко сказано, так, делали перебежки по светлым местам, через полянки иль вдоль дороги от чащи к чаще. Один перебег, другой. Митька петлял, словно заяц, дернулся вправо, влево, затем опять вправо – и почувствовал, как под ногами недобро зачмокала, зашаталась почва. Болотина! Эх, черт, вот незадача-то… А эти двое где? А совсем рядом! Тоже зачавкали… остановились.
– Здесь она где-то, Тимоха, – сипло прошептал Силантий. – Некуда ей больше деться. Эй, дева, девица!
Митрий застыл, со всей отчетливостью ощущая, что преследователи, как ни крути, правы. Сам виноват, нечего было лезть черт-те куда! Но с другой стороны – как не лезть, ведь погоню хотелось увести подальше от Василиски. Увел… Теперь бы самому выбраться.
Сапоги прошуршали травой совсем рядом, едва не наступив на распластавшегося в мокрой траве Митьку. Сейчас увидят, вот-вот, сейчас… ну, больше ждать нечего!
Словно большая болотная птица, метнулась из-под ног обозников стремительная тень отрока.
– Вона! Лови, лови!
Митька уловил глазами дорогу – туда и бросился, а куда еще-то, не обратно же в трясину! Почмокал, почмокал ногами и, ага, выскочил-таки на сухое место. Оглянулся… Ох, лучше бы не оглядывался – вражины-то позади так и прут. Осклабились – при луне-то хорошо видно, – вот-вот схватят. Быстроногие, черти. А Митькин-то длинный подол ох как бежать мешает! Намок, за кусты цепляется, держит… Все ближе преследователи, все ближе… Подбадривают друга дружку, шутки кричат охальные, издеваются. Довольные – жуть. Ну-ну. Посмотрим, как ваши рожи вытянутся, когда увидите, кого поймали. Хотя, конечно, лучше б вовек этих рож не видеть!
Митька бросил затравленный взгляд по сторонам. Так… болотце, похоже, кончилось. Вон и кусты… Вот до них добежать… вот и рвануть, и в сторону, резко, в кусты, в лес, упасть в траву, затаиться, может, и не найдут, проскочат… Опа! Вот он, куст… Йэх! Кто-то из обозников ухватил-таки за плечо! Беглец рванулся изо всех сил, чувствуя, как трещит на плече ткань, а сам он летит кувырком в густую травищу.
А из-за кустов тем временем выскочила вдруг черная здоровущая фигура лесного татя.
Бац! Бац!
Всего-то пару раз и махнул кулачищами тать – а обозники так и кувырнулись, так и повалились снопами по обеим сторонам дороги. Красиво так упали, лежат, бороды в небо уставя, щенки… Профессионал бил, видно сразу. Эх, теперь бы от этого татя уйти… А впрочем, черт его, пусть грабит. Митрий выбрался из травы.
– Ежели б не луна, нипочем бы не узнал тебя, Митька, – уперев руки в бока, спокойно сообщил тать.
Глава 5. Хороводная
В содержании песен при этом не было ничего специфически девичьего… Пели то, что всегда.
М. М. Громыко. Мир русской деревни
Май 1603 г. Нагорное Обонежье
– Прошка! Ты как здесь! – Митрий в изумлении хлопал глазами. Ко всему он был готов сегодняшней ночью, но только не к этой встрече.
– Да так… все время за вами шел, – невразумительно отозвался Прохор. – А сеночь, слышу: крики да вроде как ловят кого-то… Ну и вышел на дорожку посмотреть, а тут ты…
– Слушай, а эти сейчас не очнутся? – Митрий опасливо посмотрел на распластавшихся по траве обозных.
Пронька пожал плечами:
– Очнутся – еще добавим.
– А ты их не…
– Да не переживай, нешто я бить не умею?!
Митька улыбнулся:
– Да я и не переживаю… Ой, вот что. Нам бы нужно Василиску найти.
– Что с ней?! – не на шутку встревожился Прохор.– Она что, не с тобой?
– Да была со мной, а дальше уж мы разделились… Пойдем-ка к реке. – Митька потянул друга за рукав. – По пути расскажу.
Приятели наконец обнялись и быстро зашагали по дороге обратно к реке. Лежавших позади обозников не опасались: пока они еще очнутся, а уж как очнутся, так пока сообразят, что к чему.
– Не раньше утра к своим выберутся, – авторитетно заявил Прохор. – Уж я-то знаю.
Митька склонен был ему верить – уж в чем в чем, а в мордобитии-то его приятель специалист.
– Ты, прежде чем меня слушать, сперва расскажи, о чем вы с Василиской условились, – не доходя до реки, попросил Прошка.
Митька кивнул и, кратко рассказав про побег, добавил:
– На восходе солнца договорились встретиться с ней у реки. Не на том, на этом бережку, вниз по течению.
– А, ближе к Куневичскому погосту?
– А ты откуда знаешь? – удивился Митька.
Молотобоец хохотнул:
– Еще б не знать, возили нам и оттуда крицы. Только вот как мы ее найдем?
– А так и найдем, – беспечно отозвался Митрий. – Василиска не дура, посейчас наверняка в леса подалась, а уж потом, как обоз пройдет, выйдет. Тогда и сыщем ее.
– Да как же? Места-то шибко глухие!
– Как-как! – Введенский отрок обозлился. – Вот рассветет – увидишь!
А рассвело скоро – вот только что стояла ночная тьма, потом вдруг раз – и как-то резко погасли звезды, лишь бледная поганка луны уныло повисла над лесом, кланяясь яркому восходящему солнышку. Утро выдалось росным, но каким-то радостным, светлым. Было прохладно, но, судя по чистому небу, начинавшийся день обещал быть теплым и ясным.
