В застекленном угловом отсеке для совещаний она увидела Ранди с каким-то мужчиной. Когда она клала пакет на стол, Ранди заметил ее и жестом пригласил войти.
– Познакомьтесь, это Терри Таккер, – сказал он. – Наш злой пиаровский гений. Страшно дорогостоящий злой гений.
– Здравствуйте, – сказала Касс. Она, конечно, знала, кто такой Терри Таккер. Его должность называлась «директор по коммуникациям», но он, казалось, командовал тут всеми, включая начальника штаба кампании.
– Здравствуйте, мисс Коуэн, – улыбнулся Терри.
– Девайн, – поправила его Касс.
– Фамилия вам подходит.[31]
– Сразу видно, что паблик рилейшнз – ваше призвание.
– Польщен, – улыбнулся Терри. – И очень рад встрече. Я о вас наслышан. Мы многим вам обязаны.
– Почему? – спросила Касс.
– Вы присутствовали при большом взрыве, который расширил нашу вселенную. И произвел на свет героя войны.
– Поменьше бы цинизма, – сказал Ранди. – Она молодая и в городе недавно. У нее могли остаться какие-то идеалы.
Терри обратился к Касс:
– Мы только что обсуждали видеофильм, который я монтирую для торжественного ужина. Конгрессмена чествуют за его героизм. – Он повернулся к Ранди. – Простите, что вы сейчас сказали насчет цинизма?
– Ужин – не моя идея, – отозвался Ранди.
– Ужин – моя идея. За что вы мне и платите так дорого.
– Приятно познакомиться с вами, сэр, – сказала Касс.
Через пять минут, дожидаясь лифта, она вдруг увидела, что к ней подошел Терри Таккер.
– Не хотите перекусить? – спросил он.
– Мне надо обратно в офис.
– Зачем это еще?
– Моя начальница – настоящий дракон в юбке.
– Хиханька? Да бросьте. – Он улыбнулся. – У вас недооплаченный, недокормленный и переутомленный вид. Я попытаюсь поправить хотя бы второе.
В лифте ей пришло в голову, что когда в прошлый раз мужчина настойчиво звал ее перекусить, дело кончилось минным полем.
Терри Таккер был мужчина под пятьдесят – более чем вдвое ее старше. Худощавый, темноволосый, взгляд хоть и недоверчивый, но незлой. Он казался человеком, который без колебаний скажет тебе то, чего ты не хочешь слышать, но с чем не сможешь не согласиться. У Касс, как у всякой эффектной женщины, был радар, определявший, есть у мужчины на уме флирт или нет. К этой стороне он, похоже, был равнодушен. Вел себя скорее как нетерпеливый старший брат. Да бросьте. Она пошла.
Он привел ее в заведение на Пенсильвания-авеню под названием «Хищники», которым владел адвокат, заработавший пятнадцать миллионов на групповом иске против Армии спасения. Армия провинилась в том, что нескольким диабетикам, пострадавшим от стихийного бедствия, раздала сладкие пончики. Все-таки у нас великая страна!
– Хотите омара весом в четыре фунта? – спросил Терри из-за меню размером с развернутую газету и толщиной с лист сухой штукатурки. – Страшное дело!
– Четыре фунта? Тогда это не омар, а экосистема.
– Активисты из организации «За гуманное отношение к ракообразным» устраивали тут пикеты. Я вообще-то знаю владельца. Он нанял меня решить проблему.
– И как вы с ней управились?
– Умаслил их. В прямом смысле. Объявил, что остатками мы кормим бездомных. Остатки от четырехфунтового омара, как вы понимаете, увесистые. Про это написала «Вашингтон пост». Заголовок: ЕШЬ, БЕЗДОМНЫЙ, ДО ОТВАЛА. С фотографией. Мы поставили стол и все, что нужно, на задах. – Терри улыбнулся. – И омарофилы благополучно сели в калошу. Поделом идиотам.
– Но это же ужасно!
– Да ладно вам. Вы что, просыпаетесь утром с мыслью: «Чем я могу помочь бедным омарам?» Не занудствуйте. – Терри пожал плечами. – Что подворачивается, то и делаешь. Этот город – до охренения богатая среда обитания. Если омара не хотите, можно крабовые котлетки. Они вкусные.
Касс заказала салат. Терри набросился на говяжье филе с жадностью, соответствующей названию ресторана.
– У меня все сложилось вот как, – начал он ни с того ни с сего и рассказал восхитительно сжатую историю своей жизни. Потом спросил: – Ну, а что у вас? Герой войны мне говорил, папаша ваш использовал деньги, отложенные на ваше обучение. Вот козел.
Касс положила вилку.
– Простите, кто вам разрешил называть моего отца козлом?
– Вы правы. Извините. Дайте переформулирую. Как чудесно, как замечательно поступил ваш отец, когда взял ваши учебные деньги – плюс полученное в кредит под залог семейного дома – и всадил в свой неудачный бизнес. Предлагаю дать ему премию «Отец года».
Касс пожала плечами.
– Сама-то я, конечно, считаю его козлом.
– Он до сих пор владеет «сессной»?
– Я вижу, Ранди вам все рассказал. Не знаю. Он в Калифорнии. Хочет стать другим человеком.
– Он правильно выбрал место. Там ты можешь устремиться к чему угодно, если только тебя не смущают транспортные пробки. Послушайте. Когда эта кампания раскрутится – когда она начнется по-настоящему, если он станет партийным кандидатом, – пресса явится по вашу душу.
– Почему?
– Вас же приняли в Йель. Может быть, сообразите сами?
– Это абсолютно несправедливо.
– Я же не говорю, что вы виноваты. Он мне объяснил, как было дело. Его можно характеризовать по-разному, но его нельзя назвать полным засранцем. Он сказал, что все случилось из-за него. Сказал: «Я чувствую вину». А я ему: «Еще бы. Вы полностью испохабили жизнь бедного юного существа».
– Я не бедное юное существо, – сказала Касс.
– Согласен. Он испохабил жизнь замечательной молодой женщины. Я ему говорю: «Так держать. В сенате таких, как вы, очень не хватает. Трезвых, самокритичных». Но что же это происходит с массачусетскими политиками? Лучше им не ездить с женщинами в автомобилях.[32]
– Вы со всеми своими клиентами так разговариваете?
Терри улыбнулся.
– С корпоративными – нет. Только с индивидуально богатыми. Они могут это вытерпеть. Они настолько привыкли к поцелуям в задницу, что услышать иной раз правду для них приятная неожиданность. Но хватит про меня, давайте про вас. Вы милое существо… Женщина, женщина. Называйтесь как вам угодно, мне по барабану. Но я не хочу, чтобы вам сделали больно.
– Цель этого дорогостоящего ланча – избавиться от меня? – спросила Касс.
