Жар волнами расходился по его лицу и телу, и он понял, что ощущает смущение. Конечно, ему не раз приходилось полностью обнажаться перед женщиной; из всех братьев Маккензи именно он пользовался наибольшим успехом у прекрасного пола. Но Тая беспокоило то, что он, должно быть, не раз шокировал Жанну, которой в ее нежном возрасте пришлось по его незнанию столь часто созерцать мужскую наготу.
«Она, должно быть, со стыда сгорала, но никогда не показывала этого, — размышлял Тайрелл. — Она продолжала мыть меня, когда я был в бреду, лечить меня и читать мне, хотя я поддразнивал ее так, как никогда не посмел бы дразнить девушку. Женщину, может быть, но не девушку. А ей, должно быть, не больше… — Тай резко выпрямился, прислонившись спиной к каменной стенке источника. — Сколько же ей лет? И невинна ли она?»
В этот момент Тайрелл вспомнил, каким вожделением светились однажды глаза Жанны. Он немедленно отогнал эту мысль прочь. Ему было почти тридцать лет, и он никогда в жизни не взглянул бы даже на тринадцатилетнюю девочку, вне зависимости от того, насколько нежны были ее щечки или какими глазами она смотрела на него, думая, что он не замечает. К тому же и у девочек, и у мальчиков в этом возрасте сильно чувство поклонения выдуманному герою. Если ей и в самом деле тринадцать лет.
«Она не может быть старше, — продолжал размышлять Тайрелл. — Я, как оказалось, порядочный слепец, но не полный же идиот. Если бы у нее была грудь, я бы заметил. Или округлые бедра. Даже несмотря на эту мешковатую несуразную одежку, я бы заметил. Или нет? — мысленно вопрошал себя он. — Да, конечно же я бы заметил».
Убедив себя таким образом, он снова погрузился в воду. Ребенок остается ребенком, вне зависимости от пола. Что же касается настоятельной потребности его тела в женщине, то это служило признаком его выздоровления и не имело ничего общего с сероглазым беспризорником, чьи нежные ручки касались практически каждой части его тела.
Но оставалась одна часть тела, до которой пальцы Жанны не дотрагивались и которая требовала разрядки, доводя Тая до умопомрачения.
— Проклятье! — воскликнул он, одним мощным прыжком выскакивая из воды и распространяя вокруг себя фонтанчики брызг.
Стоя на каменном краю источника, Тайрелл ощущал в душе злобу на себя, весь окружающий свет в целом и Жанну Вайленд в частности. Он схватил свою набедренную повязку, постирал ее, потерев о камень, выжал и снова надел, чувствуя внезапно затвердевшее доказательство голода своей плоти.
Он резко развернулся и бросился назад в источник, на этот раз вспомнив о куске мыла, который Жанна всегда оставляла в ближайшей нише. Неистово ругаясь, он принялся намыливаться с головы до ног, которые только-только начали заживать. Ополоснувшись, он тщательно поправил набедренную повязку и отправился назад в лагерь Жанны.
Девушка не торопясь развешивала пучки трав на палочки, уложенные на два разветвленных наподобие вилки столбика. Растения слегка трепетали на ветру, постепенно отдавая солнечным лучам хранившуюся в них влагу. Через пару недель их можно будет убирать на хранение или измельчить в порошок, из которого потом будут приготовлены всевозможные снадобья, пасты, примочки и другие лекарственные препараты.
— Как поживают твои ступни? — поинтересовалась Жанна, не поднимая глаз от своего занятия.
— Ступни как ступни. Где Безумный Джек?
— Ушел.
— Что?
— Не найдя меня ни в одном из привычных укрытий, он заволновался и…
— А где эти привычные места? — перебил Тай.
— Там, где пасется табун Люцифера. Джек убедился, что со мной все в порядке, и отправился восвояси.
— Куда же?
— Откуда мне знать? Может, разрабатывать очередную жилу.
Тайрелл, памятуя, что перед ним не парнишка, а девочка, принялся проверять свою набедренную повязку, но тут же с проклятьем отдернул руки.
— Как думаешь, твоя буланая кобыла сможет отвезти меня в Пресные Воды?
— Не знаю. Ты ей нравишься, а вот городу нет.
— Вы с ней составляете отличную парочку, — пробормотал Тай, запуская длинные пальцы в свои густые волосы.
— Лови.
Рука Тайрелла рефлекторно взметнулась вверх и схватила маленький кожаный мешочек, который Жанна достала из кармана своих мешковатых штанов.
— Что это? — спросил он.
— Золото, которое дал мне Безумный Джек. В городе оно тебе точно понадобится, если не собираешься отрабатывать покупки собственным трудом.
— Я не могу принять золото от тринадцатилетней девочки.
Жанна быстро взглянула на него и снова принялась; развешивать травы.
— Ты и не будешь этого делать.
— Как так?
— Ты не у тринадцатилетнего ребенка золото берешь. Мне уже девятнадцать. Я наврала тебе про возраст, чтобы ты не догадался, что я девушка.
— Не было нужды врать, — медленно растягивая слова, произнес Тай, осматривая ее с головы до ног. — Да расхаживай ты передо мной абсолютно голой, я ничего бы не заподозрил. Ты самая неженственная женщина, которую я когда-либо встречал.
Жанна с силой сжала пучок руками, чтобы не показать, как уязвили ее такие слова.
— Спасибо за комплимент, — хрипло произнесла она. — Расскажу тебе одну историю. В прошлом году конная полиция схватила Каскабеля к югу отсюда, но ему удалось бежать от них. Они, конечно, бросились его искать, ожидая, что легко догонят, ведь вокруг была пустынная равнина, покрытая кое-где низкорослыми мескитовыми деревьями. Спрятаться негде даже кролику, не говоря уже о человеке.
Тай слушал, позабыв свой гнев по поводу того, что его обманули. Он никак не мог понять, почему голос Жанны звучит чарующей музыкой для его ушей. Наконец он осознал, что она больше не старается изменить его, чтобы он приобрел грубые мужские интонации.
И ей было девятнадцать лет, не тринадцать.
«Перестань! — грубо оборвал себя Тай. — Девчонка одна-одинешенька в целом мире. Любой мужчина, который воспользуется ее положением, будет самым недостойным из людей».
— Так как солдаты конной полиции знали, что спрятаться там негде, они особо и не приглядывались, — продолжала между тем Жанна. — А Каскабель хитер, как сам сатана. Сообразив, что убежать не удастся, он вывалялся в пыли и грязи, схватил несколько веток мескита, сел на землю и замер. Ветки его не прикрывали, но солдаты настолько привыкли видеть их повсюду, что не обратили внимания. Они проехали мимо, футах в ста от Каскабеля, и не заметили его, — заключила Жанна.
— Возможно, потому, что Каскабель был больше похож на куст, чем ты на женщину.
— Это твое личное мнение, — возразила Жанна, — но нам обоим известно, что твоим глазам не всегда можно доверять, не так ли?
Она старалась не показывать свои истинные чувства, но Тай тем не менее догадался о них. Он улыбнулся впервые с тех пор, как узнал, что его одурачили. Если об этой истории когда-либо станет известно его братьям, они станут потешаться над ним до конца его дней, ведь именно Тайрелл был признанным экспертом по прекрасному полу в их семье и братья всегда обращались к нему за советом.
