Рядом с Олиной бабушкой расположился восторженный другсемейства Георгий, импозантный седовласый эстет. Музыковед, между прочим.Заодно и театровед.
Время от времени бросая заинтересованные взгляды навульгарных красоток из «дружеского» лагеря, он выговаривал между тем:
– Невеста напоминает о Брюллове, Блоке и Сен-Сансе одновременно.И это в эпоху поздней перестройки…Алмаз!
– Вы забываете, Георгий, что алмаз требует соответствующегофона, – вздохнула Олина бабушка.
Двое официантов внесли на подносе огромную запеченнуюрыбину. Увидев, что они направляются прямо к новобрачным, Саша с притворнымужасом закричал:
– Рыбу – братьям!
Воспользовавшись моментом, со стороны жениха поднялись двое.Прямо сладкая парочка. Два мужичка-боровичка, плотно упакованных и крепкосшитых.
– Дорогие наши Саша и Оля, – торжественно начал боровичокпостарше. – Так сложилось, что от наших нас здесь только двое. Но Кабан ипацаны просили передать, что уважают тебя, Саша, и поздравляют с днем свадьбы,с такой красавицей женой… И вот наш тебе подарок.
Боровичок номер два достал из-под стола большой кожаныйфутляр и раскрыл его. Первый вынул из футляра охотничье ружье с богатоинкрустированными цевьем и прикладом:
– Сделано для короля Афганистана. Ручная работа, Сань.
Из-под того же стола появился и букет из нескольких десятковбелых роз:
– Желаем невесте цвести, как тысяча роз, а тебе, Саша,удачной охоты!
– Коля, спасибо! – приложил руку к сердцу Саша. – Короче,передай Кабану – первого зверя я посвящаю ему. А второго – всем присутствующим.
– А Саня-то у нас самый благородный, – шепнула ТатьянаНиколаевна Кате, любуясь сыном. – Кать, а что, Санька на охоту ходит?
– На охоту, на охоту, – отмахнулась Катя, подливая сестреводочки.
– Боже, боже, какой мезальянс! – в который уже раззапричитала огненно-рыжая декольтированная дама постбальзаковского возраста. –Наша Олюшка и этот предводитель команчей! А каково его окружение? Встретишь втемном переулке – заикой станешь… Были бы живы родители, не отдали бы Олюшку вруки троглодитов.
– Шампусик, мадам, – сосед внимательно и с интересомзаглянул ей в декольте.
Саша, очищая для Оли апельсин, услышал эту замечательнуюрепризу и склонился к Оле:
– Ну, Монтекки и Капулетти, ей-богу. Оля засмеялась:
– По-моему, все нормально.
– Съешь апельсин, моя хорошая. – Саша легонько поцеловал еев щеку, приподняв фату.
За этой сценой в свою очередь внимательно наблюдал Пчела,планомерно накачиваясь коньяком. А Космос тем временем подкалывал слишкомсерьезного, на его взгляд, Фила:
– Ты что не пьешь?
– Это я не пью? – искренне удивился Фил.
– Прямо перед людьми неудобно, – отворачивая от друга хитруюрожу, гнул свое Кос.
– Ты хочешь, чтобы я показал, как я умею пить? Кос кивнул. АФил всерьез начал показывать.
Позабавившись с Филом, Космос, наконец, ткнул локтем все ещенеотрывно глядевшего на счастливую Олю Пчелу:
– Что, пора?
Пчела посмотрел на часы и кивнул, уже поднимаясь:
– Дорогие гости, дорогие гости! Минуточку! Внимание!
Шум в зале постепенно утих – гости почувствовали, что всехждет какой-то сюрприз, настолько загадочным и многозначительным тоном призвалих к молчанию свидетель жениха.
– У нас сегодня большой день, вообще. И мы с вами будемгулять до утра, а потом до следующего утра. И дальше, пока не посинеем. Но вотмолодые скоро уедут, потому как, сами понимаете, у них есть дела поважнее.
Даже Саша с интересом поглядывал на Пчелу, уж больно тотсветился изнутри.
– Поэтому, – продолжал Пчела, – мы с друзьями задумались, акуда же поедут молодые в свою брачную ночь? В суперлюкс «Националя»? В чужуюквартиру на Ленинском?.. Нет. Мы посчитали это неправильным и решили вопроспо-другому. Космос, Фил…
Пацаны с донельзя счастливыми физиономиями встали рядом сПчелой. А тот победно поднял вверх руку со сжатым кулаком. Прямо командантэкакой-то.
– Короче, сегодня и навсегда молодые поедут в своюсобственную новую квартиру. В высотку на Котельнической набережной.
Сначала в зале наступила абсолютная, звенящая тишина. Пчеларазжал кулак. С его указательного пальца с легким звоном упала и повисла нацепочке аккуратная связка ключей. И тут зал взорвался. Слава богу, не в прямомсмысле, а от грохота аплодисментов и восторженных криков. Причем интеллигенциявполне могла бы дать фору браткам.
Саша, принимая ключи, обнял сразу всех троих:
– Спасибо, родные.
И тихонько, с улыбкой, поинтересовался у Фила:
– Вы что, хозяев грохнули?
– Да ты что? Жильцов расселили, – рассмеялся Фил.
А за столом Катерина переводила вопрос уже в практическуюплоскость:
– А интересно, сколько там комнат?
– Да что ты, Кать. Наверное, это розыгрыш, – недоверчивокачала головой Татьяна Николаевна.
– Брось, какой розыгрыш… Вить, – крикнула она Пчеле, – аордер есть?
– На арест? – в свойственной ему ернической манере отшутилсятот.
К Олиной бабушке склонился седовласый музыковед:
– Вот ведь как, дорогая моя. А вы говорите, фон не тот!
Глава 10
Через огромную арку высотки въехал белый лимузин, а вслед заним целая кавалькада машин. Сашин водитель Миха бодро вскочил со своеговодительского места и открыл дверцу салона. Саша вынес Олю буквально на руках.Как и всю дорогу, они продолжали целоваться.
Тут из подтянувшихся машин повысыпали и остальные. «Ой,цветет калина в поле у-у-у ручья», – разгульная нетрезвая песня огласила темныйдвор престижного дома. Кое-где даже зажглись окна. В ответ захлопали пробкишампанского.
– Эй-эй, мою жену не облейте! – забеспокоился Саша.
– Во-он три окна. Видишь? – ткнул Космос пальцем куда-то впространство.
