Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Впервые с тех пор, как умерла мать, у Мики наконец появился кто-то, на кого она могла положиться, кто разделял ее мысли и чувства… с кем она могла, например, обсуждать, что прекраснее – месяц или полная луна? И, выслушав ответы, признаться – ей самой больше нравятся безлунные ночи, потому что тогда видно каждую звездочку на небе.
И теперь достаточно было одного взгляда, чтобы по поведению вскочивших на ноги и окруживших госпожу служанок понять – случилось, может быть, не самое страшное, но плохое. Отец сказал, что никто не погиб… однако Мика так и не увидела Кая – ни среди раненых, ни среди невредимых.
Наконец, спеша и перебивая друг друга, служанки поведали, что Кай серьезно пострадал – настолько, что без посторонней помощи не смог бы добраться домой. В замок, к лекарям он не пошел, а отправился в свою хижину на краю леса, зализывать, как зверь, раны у себя в берлоге, а там как боги решат – жить ему или умереть.
Со щемящим сердцем девушка подумала – наверное, из-за того, что их детская дружба была разрушена, Кай не доверяет теперь никому, даже ее отцу… Да и сама Мика до сих пор упорно сопротивляется попыткам выдать ее замуж, хотя у большинства женщин ее возраста дети уже старше той девочки, которой она была тогда. Но неужели Кай в самом деле скорее умрет, чем примет чью-то помощь?
Мика взглянула на серьезные лица служанок, застывших в ожидании.
– После заката, – непреклонно проговорила она, и служанки кивнули.
Оиси истуканом торчал посреди своего жилища, слишком утомленный, чтобы хоть слово сказать жене, Рику, пока та снимала с него доспехи. Теперь, когда все было кончено, на него вдруг словно разом навалилась усталость последних дней, проведенных в постоянной опасности.
Так вот что значило быть самураем-воином прежде, во времена непрекращающихся сражений, когда каждый мог стать либо охотником, либо добычей. И как только предки выдерживали походы, длившиеся месяцами или даже годами, не зная, увидят ли вновь родных, не ведая, откуда враги нападут в следующий раз? А ведь целые поколения самураев вели жизнь, которую в любой момент мог оборвать удар меча. Оиси возблагодарил богов, что родился в век мира и спокойствия.
И эти люди, всю жизнь сражавшиеся и убивавшие, чтобы только уцелеть самим, еще находили время, да и силы, самосовершенствоваться, следуя добродетелям кодекса самурая бусидо. Тогда как даже сейчас…
Непрошеное воспоминание уже не в первый раз толкнулось в мысли Оиси. Ясуно и Кай – он-то знал, кто из них на самом деле убил кирина.
Противоречивые чувства тянули в разные стороны его и без того поистрепавшуюся веру в честь и справедливость. Ясуно присвоил все заслуги себе – не соврав, просто скрыв истину: что кирина одолел не он сам, а жалкий полукровка. Оиси понимал, какой сокрушительный удар был нанесен гордости самурая, – однако это не оправдывало ложь.
Но стоит ли его обвинять? Оиси не желал лишиться одного из своих лучших людей – потеряв лицо, Ясуно совершит сэппуку. Если же он отвергнет обвинение, это внесет раскол в ряды самураев и посеет недоверие к каро.
Оиси попытался убедить себя, что времена, когда храбрость Кая могла сравнять его с Ясуно, минули больше ста лет назад. К тому же полукровка сам не сказал ни слова. Боялся ли он мести Ясуно или просто понимал, что ничего этим не добьется, – какая разница?
Ясуно присвоил чужую славу – поступок бесчестный и малодушный, ни искупить, ни загладить такое нельзя. Истинный самурай не может оставить его безнаказанным. Но раз и Ясуно, и сам полукровка предпочли смолчать…
Оиси бессознательно потряс головой, поняв это, только когда Рику успокаивающе положила ладонь ему на предплечье.
Все изменилось. Кровь, текущая в жилах, значит теперь больше, чем пролитая на поле брани. В конце концов, никто не совершенен – иначе зачем нужны боги и законы чести?
Глаза Оиси скользнули по красиво расписанным стенным панелям, по темным от времени деревянным балкам, поддерживающим крышу. Все здесь было знакомо ему до последней трещинки – он вырос в этом доме у самой цитадели, за надежными каменными стенами внутренней крепости. Детские впечатления, лица родителей, рассказы о предках воскресали в мыслях, затмевая настоящее.
Оиси подумал о сыне, тоже выросшем здесь, в этом пропитанном традициями жилище. Вспомнил, как вместе с Рику наставлял Тикару в том, что может пригодиться ему, когда тот в свою очередь займет наследственный пост каро – он передавался в их семье от отца к сыну вот уже много поколений, задолго до того, как Токугава Иэясу основал правящую династию сёгунов.
Оиси глубоко вздохнул. Он дома – вот что сейчас главное.
Когда Рику, терпеливо и с любовью освобождавшая его от доспехов, сняла последнюю деталь, он почувствовал облегчение не только в теле, но и в душе. По крайней мере, на сегодня с бременем обязанностей покончено. Какая невыразимая радость – вернуться домой, к семье; в молодости Оиси и не думал, что это может стать для него таким счастьем.
Брак с Рику был устроен отцом, с одобрения князя – как и большинство союзов в их среде. В расчет при этом принимались прежде всего общественное положение, репутация и укрепление связей между кланами. Зачастую – так было и с Оиси – будущие супруги даже не знали друг друга.
Но, благословение богам – или мудрости родителей, – они с Рику прекрасно ладили; с ней он готов был прожить всю жизнь и встретить старость. Ее тепло рядом по ночам, всегдашняя улыбка, которой она встречала мужа, когда он возвращался домой…
Улыбнувшись в ответ, Оиси потянулся и размял плечи. На секунду его отвлек шум во дворе: Тикара затеял шуточный бой с другим мальчишкой – нет, они уже юноши, поправил себя Оиси, – на тренировочных мечах, боккэнах.
Рику, заглянув мужу в глаза, поняла, что мыслями тот наконец дома. Легко коснувшись ладонями его запястий, она проговорила:
– Я волновалась. – Неподдельное беспокойство на миг проступило в ее ласковой улыбке.
Оиси улыбнулся шире.
– Ты всегда слишком переживаешь, – мягко заметил он.
И все же его трогало, что после стольких лет она заботится о нем. Протянув руку, он погладил ее по щеке. Рику взяла его ладонь в свои и поцеловала ее.
Оиси собирался спросить жену, что сегодня на ужин, когда громкий вскрик снаружи заставил обоих бросить встревоженный взгляд на дверь. Кажется, бой шел уже не на шутку.
Шагнув вперед, Оиси отодвинул створку. Только теперь он увидел то, на что прежде из-за усталости не обратил внимания: противником его сына был Дзиннай – тремя годами старше, тяжелее и выше Тикары, да и с мечом он управлялся лучше.
Даже боккэн мог нанести серьезное увечье, а на мальчишках – то есть уже не мальчишках, мужчинах, снова напомнил себе Оиси, – не было обычной для тренировок защиты из стеганого войлока. Тикара полгода назад прошел гэмпуку, ритуал совершеннолетия, и теперь считался полноценным самураем, но с высоты собственного, более чем двадцатилетнего опыта Оиси понимал, что оба сражающихся еще только недозрелые юнцы. Говорят, душа мужчины – в его мече, а женщины – в ее зеркале. Однако Тикаре не мешало бы хорошенько взглянуть на себя в зеркало и надеть тренировочные доспехи, прежде чем вызывать на бой Дзинная. Наутро после гэмпуку мальчик не просыпается с силой и крепостью взрослого мужчины.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
