— Похоже, мы на месте, — прошептала Ли Энн.
— Почему ты шепчешь?
— Не знаю, — по-прежнему шепотом ответила журналистка и повторила уже нормальным голосом: — Не знаю.
— Он тебя ждет?
— Не знаю.
Пробираясь по поляне, обе хохотали. Хижина покосилась от многочисленных невзгод, передние два окна закоптились и потрескались. Табличка на двери гласила: «Ничего не покупаем, пожертвований не даем, частное владение». Ли Энн поднялась на крыльцо и постучала.
Изнутри не донеслось ни звука. Ли Энн постучала вновь, уже громче.
— Мистер Феррис? Вы дома? Это Ли Энн Боннер из газеты «Гардиан». — Она собралась было постучать еще раз, когда ей ответили — но из-за спины, не из дома.
— Чего вам надо?
Нелл и Ли Энн одновременно обернулись. Футах в пятнадцати от них стоял мужчина; удивительно, как он смог подойти так близко, не выдав своего присутствия. Высокий и тощий, с большими водянистыми глазами и костлявым лицом, он напоминал одного из святых кисти Эль Греко, разве что ни одного святого с кожей кофейного цвета Нелл не помнила. Из общей картины выбивалась еще одна деталь — обрез, как будто повисший в длинных конусовидных пальцах владельца. Он не целился в непрошеных гостей; сложно было сказать, что он вообще куда-либо целился. Нелл сперва не испугалась, однако вскоре осознала, что уже второй раз в жизни напротив нее стоит вооруженный мужчина. Тогда сердцебиение ее участилось.
— Мистер Феррис? Меня зовут Ли Энн Боннер, я пишу для газеты «Гардиан».
Мужчина облизнул губы. Язык у него был желтый, в мелких трещинах.
— Докажите.
— У меня есть удостоверение, — сказала Ли Энн, снимая с плеча сумку и намереваясь ее открыть.
Обрез вскинулся и нацелился прямо ей в лоб.
— Ну-ну. Бросайте сюда.
— Но удостоверение лежит в…
Мужчина махнул оружием, как бы давая понять, что разговор окончен.
— Никаких споров.
Ли Энн бросила ему свою сумочку. Он поймал ее свободной рукой (оружие снова приняло неопределенное положение, уставившись обрезанным дулом в никуда), поднес ко рту и расстегнул зубами. Затем присел на корточки, положил сумочку на землю и начал рыться, не сводя глаз с Нелл и Ли Энн.
— Удостоверение лежит вон в том боковом отделении, — подсказала журналистка. — С липучкой.
Рука мужчины замерла.
— Вот как, — пробормотал он и извлек еще один пистолет, такого же серебристого цвета, как и его обрез, но меньше и с перламутровой рукояткой. — Вот это, значит, у нас называют «липучкой»?
Нелл изумленно вытаращилась на Ли Энн, но та не ответила на ее взгляд.
— Удостоверение лежит внутри, в отделении.
— Ваше журналистское удостоверение?
— Да.
— И с каких пор репортеры носят такие штучки? — спросил он.
— В Бельвиле иначе нельзя, — ответила Ли Энн.
Мужчина уставился на нее своими глазами, полными не только одухотворенности Эль Греко, но и лопнувших кровяных сосудов. Затем рассмеялся, легким, музыкальным смехом; скорее хихикнул.
— Отвечай мне честно, — потребовал он. Пистолет Ли Энн он засунул в карман рваных, заляпанных чем-то жирным джинсов, после чего снова принялся копаться в сумке, пока не нашел удостоверение. — Ли Энн Боннер, — прочел мужчина, поднимаясь. — Репортер, «Бельвиль гардиан», Подлинный Голос Залива. — Он усмехнулся. — «Подлинный Голос Залива», просто святоша. Скажи-ка мне, сестрица Подлинный Голос, как ты меня отыскала?
— Мне просто повезло, мистер Феррис, — ответила Ли Энн.
— Да? И как, по-прежнему везет? — Не дожидаясь ответа, он махнул оружием в сторону Нелл. — А это кто с тобой?
— Это моя подруга, — пояснила журналистка. — Пожалуйста, не цельтесь в нее.
Но он не убрал обрез.
— А имя у подруги есть?
— Нелл, — сказала Ли Энн.
— Она что, немая? Сама разговаривать не умеет?
— Нелл, — представилась Нелл.
— Нелл, — повторил он. — Красивое имечко. И голосок приятный. Приятней, чем у нее. — Он сверился с удостоверением. — Ли Энн, она такая, ну, погрубее, да? А Нелл миленькая. — Обрез снова был направлен на Ли Энн.
— Ну что ж, мистер Феррис, будем знакомы, — сказала журналистка. — А теперь, быть может, перейдем к делу?
— Никто не называет меня Феррисом, — огрызнулся он.
— Да?
Он приблизился к женщинам еще на шаг, а сумку Ли Энн подвинул носком ботинка. Ботинки на нем были из змеиной кожи, старые и потрепанные, там и сям на них зияли дыры. Нелл почувствовала запах спиртного.
— Феррис — это имя для раба. Все называют меня Нэппи.
— Хорошо, Нэппи, — повиновалась Ли Энн. — Давайте зайдем в дом и побеседуем.
— Лучше уж на улице, — сказал Нэппи. — На улице хорошо.
Ли Энн кивнула.
— Мне хотелось бы поговорить с вами о пленке.
— Ничего я не знаю ни о какой пленке.
— Я имею в виду пленку, которую вы сняли двадцать лет назад в своем магазине на Бигард-стрит, — уточнила Ли Энн. — Пленку, которая…
— Мой магазин затопило, — прервал ее Нэппи.
Тут Нелл решила высказать одну мысль:
— Возможно… — И сразу осеклась: это было шоу Ли Энн.
— Возможно что? — спросила журналистка.
Нелл уставилась на Нэппи и только сейчас поняла очевидное: он был пьян.
— Возможно, вы не знаете, что вас ищут.
Он быстро осмотрел поляну. Кроме них там присутствовала лишь голубая бабочка, порхающая над желтым цветком. Указательный палец Нэппи соскользнул с предохранительной скобы на спусковой крючок.
— Никто не желает вам зла, — заверила его Ли Энн. — Вас искали в Хьюстоне, в Атланте, везде, куда отправлялись беженцы…
— Я никакой не беженец.
— Правда?
— Я не убегал от урагана.
Ли Энн оглянулась по сторонам.
— Вы хотите сказать, что жили здесь и раньше, до урагана?
— Ничего я не хочу сказать.
Нелл пришла в голову еще одна мысль:
— Вас привели сюда какие-то обстоятельства?
Его палец переместился обратно на предохранитель. Может, все потому, что ее голос ему нравился больше?
— Какие еще обстоятельства?
Нелл не смогла ничего придумать, и вновь заговорила Ли Энн:
— Давайте вернемся к пленке. Чем вы руководствовались, когда решили ее отослать? Вы дружили с Элвином Дюпри? И на чье имя вы ее, кстати, отправили?
