— Я нашла твой телефон. Возьми. Тебе следует быть более внимательным.
Он удивленно отрывается от повтора передачи «Истории дизайна».
— И где он был?
— У Авы на кровати.
Я небрежно бросаю телефон на диван.
Пол недовольно ворчит и засовывает его в карман. Мы смотрим, как на берегу озера возводят стеклянное здание.
— Знаешь, теперь мы могли бы построить наш собственный дом. Именно такой, как нам нравится.
Я осторожно киваю.
— Может быть, нам стоит уехать за город, подальше от этой суеты.
Я искоса наблюдаю за ним.
— А как же твоя работа?
Он грустно смотрит на меня.
— Два года скоро истекут, и завершающий этап продажи подойдет к концу, а значит, мне не нужно будет больше работать.
— А как же моя работа?
Он поворачивается ко мне и почесывает затылок.
— Тебе она действительно нравится, да?
Я киваю. Он секунду молчит, а потом улыбается своей сияющей улыбкой.
— Вот что я тебе скажу… Мы создадим другую семейную компанию и вместе придумаем новые программы, а во дворе будут блеять овцы. Так ты сможешь работать, а я проводить больше времени с тобой и детьми.
Может быть, где-то открыто окно или задувает в открытую дверь, потому что у меня по спине пробежали мурашки.
В нашем доме телевизор смотрят часто, он почти не выключается. Можно сказать, что мы с Полом телеманы. Мы никогда не воюем с детьми, чтобы они выключили детский канал. Пол справедливо посмеивается над современными людьми, которые живут телевидением и в то же время не разрешают своим детям играть с пультом. Это просто лицемерие. Телевидение у Пола в крови, это его страсть, и оно стало моей страстью тоже. Мне нравится, что оно переносит меня в другой мир, пугает и восхищает, и мне даже не нужно вставать с дивана, чтобы жить. Сегодня оно выполняет функцию утешителя, потому что помогает чувствовать себя исключительной, поэтому, когда Пол около десяти звонит и сквозь шум «Шоу Джереми Кайла» говорит, чтобы я немедленно включила новости, я спокойно тянусь к пульту.
— Что-то случилось?
— Да. Мелоди была задушена.
Я ерзаю на месте.
— Мы уже знаем это, Пол.
— Белой веревкой с потрепанными концами.
Я не могу справиться с шоком и молча смотрю на ручку и лист бумаги в руках диктора новостей.
— Кейт, мне нужно идти.
Пол уже говорит с кем-то еще, и связь обрывается. Мне не нужно объяснять, что это значит. Джерри Бонакорси убил жену много лет назад, задушив ее своим рабочим инструментом — белой веревкой фокусника с потрепанными для вида концами.
Я сижу на диване, остолбенев от сцен, которые проносятся перед глазами. Когда фактов мало, догадки растут как на дрожжах. Молодой репортер стоит перед каким-то ярко-зеленым кустом возле того места, где была убита Мелоди; затем снимают неприметное здание и говорят о комитете по досрочному освобождению заключенных, а еще чуть позже показывают нарезки из «Взгляда изнутри» и полицейские снимки Джерри. Через некоторое время я натыкаюсь на интервью Пола в дневном выпуске программы «Sky News». Потом звонит Сара, чтобы поддержать меня, и мы обе слушаем, как Пол защищает «Взгляд изнутри». Он остается невозмутимым, хотя ему задают очень жесткие вопросы. На нем темный костюм, который он не надевал утром. У него есть пара костюмов в офисе на случай, если придется общаться с прессой. Такие слова, как «вина», «ответственность» и «имитатор», гневным рикошетом отскакивают от диктора к моему мужу и обратно.
— Не думаю, что ты часто будешь видеть Пола в следующие несколько дней, — говорит Сара.
У меня вырывается стон. Реальное телевидение — это крылатый зверь. Оно подняло Форвуд на вершину и наслаждается им сегодня, но, как любое дикое животное, может съесть свое дитя. Диктор новостей снова наседает:
— Разве это не одно из худших доказательств того, что из-за постоянного обсуждения в СМИ этого ужасного преступления неуравновешенный человек, жаждущий привлечь к себе внимание, решил повторить…
— Как уже неоднократно заявляла сегодня полиция, еще слишком рано делать какие-то выводы, — парирует Пол.
— Дорогая, — говорит Сара, — ситуация может повернуться как угодно.
Я качаю головой, хотя и понимаю, что она не видит меня.
— Но ничего хорошего из нее не выйдет, это точно.
Мы продолжаем слушать интервью.
— Мистер Форман, признаете ли вы, что последствия всего этого еще более удручающие: ведь, возможно, широкое освещение Бонакорси в вашей программе повлияло на мнение комиссии по условно-досрочному освобождению и они приняли неправильное решение, которое привело к катастрофическим последствиям?
— Нет. Я опровергаю это…
— Считай, Бонакорси уже осужден, учитывая то, как они взялись за это дело, — говорит Сара.
Мы не слышим полного ответа Пола из-за того, что трансляция резко обрывается кадрами полицейского фургона, проезжающего за толпой журналистов где-то в центральной части Лондона. Именно здесь задержали Бонакорси, чтобы провести допрос.
— У него не было сильного желания насладиться свободой, — говорю я.
Снова показывают студию, куда пригласили перепуганного главу комиссии по условно-досрочному освобождению.
— В такие дни я радуюсь, что не нахожусь на ответственной должности, — тоскливо говорит Сара. — Возможно, нам нужно будет изучить это и задать вопросы парламенту, — добавляет она. — Права жертв актуальны в настоящее время.
Я ничего не отвечаю, лишь смотрю в виноватые глаза мужчины, принимающего судьбоносные решения.
— Эй, — окликает меня Сара, — ты думаешь, это сделал Бонакорси? Неужели все, что мы смотрели по вечерам, было сыграно, чтобы разжалобить народ?
И на этот вопрос у меня нет ответа. А они снова вернули Пола, и он хладнокровно защищает благие намерения программы «Взгляд изнутри». Он медленно покачивается на стуле в студии; его лицо создано для телевидения — от зубов до спокойного выражения. Разница между этими кадрами и Полом, лежащим на полу кухни в крови и слезах, просто поразительная.
— И не подкопаешься, Кейт. Он профи! — с восхищением говорит Сара.
Пару лет назад Пол посещал специальный тренинг для работников телевидения, поскольку ради интересов Форвуд ТВ от него все больше и больше требовалось давать интервью. Там учили, как правильно использовать язык тела, как продать нужную вам информацию с помощью одной короткой фразы, как уходить от неудобных вопросов и при этом не смущаться. Знакомый продюсер, который посещал тренинг вместе с Полом, сказал, что тому не понадобился ни один из их советов. Он был лучшим! Казалось, не было ничего, чего он бы не знал. Камера просто любила его.
