Книга Огонь на поражение - Петр Катериничев

Со следующего дня я вплотную занялся прессой. То есть как на работу ходил в «ленинку» и просеивал все издающиеся у нас газеты и журналы. Ну и крупнейшие зарубежные.

Адмирал Захария, шеф военно-морской разведки США времен Второй мировой, обронил когда-то примерно следующее: «Девяносто пять процентов нужной вам информации находится в открытых источниках». А потому аналитики всех разведок мира трудятся под вывесками благотворительных, научно-исследовательских, историко-литературных фондов, институтов и иных организаций, прорабатывая газетную и журнальную периодику по самым разным отраслям — в зависимости от специализации. Пространство вокруг нас наполнено информацией, но сама по себе она ничего не значит и ничего не стоит:это как шум от включенного радиоприемника — диктор вроде и вещает что-то, но его слов мы не слышим и не замечаем, для нас это фон.

Обработка и последующий анализ информации начинаются только после постановки задачи. И здесь различаются уровни: стратегический, тактический, оперативный.

Поскольку персонала у меня нет, всю работу приходится выполнять самому.

Зато есть навык и, как выяснилось, ностальгия по этому роду работы. В добровольных «южных ссылках» я порядком одичал, но сейчас мне приятно рыться в газетах. Да и темп проработки за одну неделю увеличился втрое: я втянулся, остается теперь проконтролировать одну опасность — не погрязнуть в деталях.

Кроме того, эмоциональное восприятие способно увести в сторону: хорошо поданный материал может увлечь. Для меня он на данный момент «пустой», но сопереживание рождает усталость, и можно пропустить что-то очень незаметное на газетном или журнальном листе, но чрезвычайно важное.

Собственно, у нас все население, по крайней мере, та его часть, что старается думать, — аналитики поневоле.

И выводы о том или ином событии делались в советское время не по содержанию, а по тону материала. Не важен был и объем.

Помню одну заметочку в «Известиях» более чем пятнадцатилетней давности. Я учился то ли на первом, то ли на втором курсе, поглощал бездну макулатуры, стремясь стать умнее… А эту газету вынул из собственного почтового ящика. Не помню, что там было еще, но на самой последней странице самыми мелкими буквами было напечатано примерно следующее: «По сообщению агентства Синьхуа. Вчера Китай произвел запуск трех искусственных спутников одним ракетоносителем». И все.

Важнее этой информации в газете ничего не было. А несла одна та строчка в себе следующее. Первое: Китай обладает баллистическими ядерными ракетами, способными поразить цель на любом расстоянии. Второе: эти ракеты оснащены кассетными боеголовками. Третье: китайское руководство сообщает об этом официально, хотя и несколько завуалированно.

Так что в свои восемнадцать лет я уже неплохо умел читать. Потом занялся научной работой, и мое умение читать не только советскую прессу заметили…

А пока проанализируем исходные. Или, выражаясь профессионально, — вводные.

Чтобы определиться на стратегическом уровне, танцевать придется издалека.

От печки.

Итак, к концу семидесятых — началу восьмидесятых властным структурам СССР стало ясно: административно-плановая экономика крайне неэффективна. Ее необходимо менять на рыночную, с обязательным государственным регулированием путей налоговой и инвестиционной политики. Именно такой тип экономики существует в США. В нашей литературе он не правильно именовался государственно-монополистическим капитализмом. Капитализм перестал существовать после мирового кризиса 1929 года. Именно мирового: СССР был так же плотно втянут в него, как и все остальные страны.

Перед каждой страной встал выбор: какой тип государственного регулирования предпочтительнее. США, Великобритания, Франция (в последней этот процесс затянулся до формирования президентской республики) выбрали регулирование путем налогов и льгот, тем самым привлекая капиталы в нужные отрасли экономики..

Германия, Италия, Испания, СССР — стали на путь жесткого административного управления экономикой. С двадцать девятого по тридцать третий год в СССР были проведены: замена совнархозов (рекомендательное директирование) наркоматами, причем Госплану были приданы черты законодательного органа, а его рекомендациям — сила закона. Обеспечение этого закона осуществлялось карательными органами, которые до 1953 года по сути стояли над партией и были подконтрольны одному человеку. Тогда же была проведена и так называемая коллективизация. В результате СССР превратился в государство с преобладанием внеэкономического принуждения к труду; экономика стала четко административно-плановой, без задействования рыночных механизмов.

В 1956 году Хрущев осуществил переворот, суть которого — в отстранении от власти карательных органов и передаче ее партийной номенклатуре. На мой взгляд, Никита Сергеевич, выросший в другую «эру», сам недооценил собственную реформу и переоценил свою роль — роль Первого. Аппарат не хотел более зависеть от причуд, милостей или амбиций одного лица; ему необходимы были стабильность и уверенность в собственном положении.

Опытный аппаратчик Брежнев тихо расставил людей по периферии — в обкомах — и сумел мягко убрать предшественника.

Люди, пришедшие с Брежневым, отладили систему до такой четкости, что даже поразившая лидера в конце семидесятых болезнь не смогла помешать ее функционированию. Больше того — даже «перестройка» не смогла уничтожить существование основного хребта государства: экономического — военно-промышленного комплекса, и властного — жесткой административно-бюрократической системы.В период перестройки термин «бюрократия» стал грубо ругательным, но без нее власть неспособна проводить никакие решения. Четко функционирующая бюрократия в любой стране обеспечивает нормальную работу властной «вертикали» и тем самым стабильность в стране и обществе.