магазин встретил меня выбитыми большими панорамными витринами, и показал, что внутри него кроме переломанных прилавков и ещё каких-то разбросанных по полу ящиков нет ничего. Однако в поиске ответов на все вопросы я двинулся в торговый зал, заскочив внутрь через выбитую витрину. Далее я пересёк покрытое толстым слоем пыли помещение и свернул в подсобку. Зачем мне понадобился кабинет директора магазина, я понять не мог, но шёл туда, повинуясь внутреннему чутью. «Календарь! Посмотри настенный календарь!» — вспыхнула тревожная мысль в голове. «Ну, конечно, календарь, — обрадовался я. — Календари — это же обязательный атрибут всех офисных помещений! Когда сдавать отчёты, когда праздники и выходные, и когда начнётся отпуск, это всё должно быть на календаре!».
Однако настенный календарь, который я обнаружил в пустом кабинете директора магазина, меня озадачил. Так как на нём не было ни месяцев, ни недель, ни чисел, а вместо них на всю площадь плаката красовалось «Колесо сансары», которое кусал острыми клыками гигантский зверь, повелитель загробного мира Яма. Я попытался повнимательней сфокусировать зрение, но тут что-то с шумом брякнулось в торговом зале и мне стало не до «сансары». Я пулей рванулся на звук.
— Стоять, сука! — Заорал я, перескакивая через валяющиеся под ногами ящики. — Стой, гадина! — Крикнул, уже выскакивая из коридора подсобки, и тут меня накрыла тьма и я проснулся.
— Колесо сансары, — очень тихо прошептал я, чтобы не разбудить младшую сестру, спавшую по другую сторону одёжного шкафа.
«Сансара? Сансара? — подумал я. — Что же у нас в Шахтёрске было связанное с индийским ведизмом? В конце восьмидесятых и в начале девяностых много чего чудного хлынуло в СССР. Секты всякие, баптисты, кришнаиты и прочие схлестнулись в Москве с комсомольцами и сталинистами. Однако почитатели Бога Кришны до нашего сурового шахтёрского городка не добрались, слишком мы далеки были от цивилизации. Но ведь что-то в городе подобное было в конце этого 1987 года, это я точно помню».
Глава 6
Во вторник Наина Файзиевна сдержала свою угрозу посетить городское управление внутренних дел, которое находилось в пятнадцати минутах ходьбы от школы, сразу же за «музыкалкой», где детей мучили фугами, сюитами и сонатами. И хоть начальник нашей городской милиции отфутболил Наину и меня вместе с ней к старшему следователю прокуратуры, капитану Ивану Романовичу Степлакову, поход можно было считать удавшимся. Наина такого шороху навела в кабинете следователя, что вынудила того согласиться на посещение нашей школы с рассказом об пропавших и убитых девушках.
А вот мои вопросы, невысокий, но широкоплечий мужчина с толстым мясистым носом, примерно лет сорока, проигнорировал. Меня интересовало, есть ли подобные преступления в близлежащих населённых пунктах, и когда случилась первая пропажа девушки подходящего типажа? Про то, что объединяет жертвы преступника и про существующие разрабатываемые версии, я даже спрашивать не стал. Я вдруг понял, что следователь Степлаков, по какой-то причине намерен спустить это дело на тормозах, то есть умять его без излишнего шума и огласки. «Неужели к убийству девушек причастен кто-то из людей имеющих связи и власть? — подумал я, когда мы покинули здание ГУВД. — Теперь понятно, почему только в 93-ем посадят первого попавшегося, на которого просто спишут этих бедных девчонок».
— О чём задумался Валера? — Спросила учительница, когда мы возвращались в школу.
— Хорошо, что меня с «обществознания» отпросили. — Улыбнулся я. — Ненавижу этот урок. Пустая трата времени. А вот что касается преступника, то если он наглеть не станет, то есть не будет совершать больше трёх преступлений в год, то его никто не поймает.
— Почему? — Наина остановилась и «припечатала» меня своими огромными глазищами.
— Потому что в обществе, где люди делятся на первый и второй сорт, одним можно всё, а другим почти ничего.
— У нас в Советском союзе все равны! — С негодованием прошипела физичка.
— Да? — Ухмыльнулся я. — Тогда почему для партийной номенклатуры существует отдельное спецобслуживание. Отдельные больницы, магазины, санатории, почти у каждого в доме прислуга. И отдыхать они ездят на курорты Болгарии, Венгрии, Чехословакии, в Юрмалу, а дети их отрываются в элитных пионерских лагерях на Чёрном море.
— У нас в десятом «А» учится Вера Чистякова, дочь заместителя первого секретаря горисполкома, очень хорошая девочка. — Отмахнулась Наина и мы снова поспешили в школу.
— Есть ещё и Генка Третьяков из того же десятого, который как царь ходит по школе, — подсказал я. — У него тоже родители какие-то шишки. У нас просто город маленький, вот дети элиты и вынуждены учиться вместе с нами. Придёт время, и родители их будут посылать получать образование за границу. В Англию к примеру.
— Не сочиняй ерунды, — недовольно пробубнила учительница физики и математики.
Я хотел было специально для Наины мысленно обрисовать график с двумя переменными, из которого было бы видно к чему катится «перестройка», вместе с «Прожектором перестройки», но не стал. Не за горами те дни, когда она и сама всё увидит своими глазами.
* * *
В школе перед последним уроком физики ко мне с Рысцовым на перемене подкатили десятиклассники вместе с Генкой, у которого была перевязана и загипсована правая рука. И разговор почему-то повёл трус и прохиндей Зюзя.
— Эта, футболист, в субботу будет ещё одна дискотека в школьной столовой. Ты как, придёшь?
— Нет, конечно. — Усмехнулся я. — Надоело кулаками махать, в общем, у меня другие планы.
— Тут дело такое, — замялся Зюзин, которого тут же перебил Генка Третьяков:
— Заткнись Зюзя. В субботу целая кодла из ПТУ в школу завалится. К девчонкам нашим будут приставать, деньги с пацанов трясти. Отпор надо бы им дать, а я сам видишь не в форме. — Десятиклассник показал свой загипсованный кулак.
— Нам без поддержки нормальной против них не выстоять, — сказал Лёха, высокий черноволосый парень тоже из десятого «А», с которым я играл зимой в одной хоккейной команде. Кроме того, отцы наши были знакомы и работали на одном участке, да и он был такой же фанатичный спортсмен, капитан сборной школы по футболу и баскетболу только среди десятых и девятых классов.
— Из-за тебя же Гена руку сломал, — простонал Зюзя.
— А кодла — это сколько? И нельзя ли всё миром решить, побазарить просто? — Спросил я и при этом подумал, что в прошлой юности жизнь моя
