остатка.
— Моя малышка, — шепчет Аарон между поцелуями. — Моя сладкая девочка…
И каждое его слово всё ближе подводит меня к грани.
— Аарон, — я всхлипываю, сходя с ума оттого, что на нас слишком много одежды. — Сними это, — прошу я, дёргая его за ворот рубашки.
Пуговицы отлетают и сыплются вокруг нас, отмеряя глухим стуком наши вздохи.
Он стягивает с себя рубашку, а я вновь толкаю его в грудь. На этот раз он подчиняется, падает на кровать, и я пьянею от этой мимолётной власти над этим сильным мужчиной.
В тусклом свете, падающем из окна, я вижу, как он на меня смотрит. Чувствую, как подрагивают его большие ладони с такими красивыми длинными пальцами, которые лежат у меня на бёдрах. И от этого всего я чувствую себя всесильной.
Беру верёвки, держащие ворот моей рубашки, с удовлетворением вижу, как ещё сильнее сбивается его дыхание, и тяну за конец дешёвой бечёвки. Ничем не сдерживаемая ткань легко соскальзывает с плеч. Прохладный воздух комнаты заставляет меня вздрогнуть.
Аарон смотрит на меня так, будто бы никогда не видел. Или будто бы я сошла к нему с самих небес. Я прохожусь пальчиками по его прессу до самого пояса его штанов. Он со стоном выгибается, а я самым порочным образом двигаю бёдрами, с каким-то ликованием ощущая, насколько сильно он меня хочет.
Он больше не может сдерживаться — рывком встаёт, придерживает меня за талию, бросает на кровать, сразу же накрывает меня собой.
— Какая же ты красивая, — шепчет он замирая. — Какая красивая…
— Не останавливайся, — прошу я, хватаюсь за верёвки на его штанах из дорогой мягкой ткани, развязывая их и за них же притягивая его ближе к себе.
Он снова целует, жадно и горячо, собирая с моих губ каждый мой вздох. Я царапаю его бока, в бессильной попытке прижаться ещё ближе, хотя ближе уже невозможно.
— Ещё, пожалуйста, — прошу я, пока его поцелуи обжигают кожу под ключицами. — Аарон…
* * *
От её запаха кружится голова. Её вкус лишает воли. Её стоны сводят с ума.
Я никогда не думал о ней в таком ключе. Боялся опорочить мысли о ней. Вот настолько она неприкасаема. Вот настолько она важна. А потом увидел её. Взрослую, красивую, но всё такую же особенную, и пропал. Просто взял и пропал в ней. Пришёл просто посмотреть, как она спит. Посмотреть, как она спокойно дышит, самому впервые вздохнуть полной грудью, потому что она теперь точно в безопасности. Потому что со мной. Она не знает, но для её безопасности я сделаю всё, да.
А потом она проснулась. Посмотрела на меня затуманенным взглядом. И я подумал, почему бы не коснуться её. Просто коснуться, вдохнуть воздух, которым она дышит. Всего лишь для того, чтобы убедиться: вот она. Здесь, теперь рядом, и теперь я её не отпущу в этот опасный мир. А теперь он стал ещё опаснее. Но не хочу сейчас об этом, потому что вот она… И она сказала: «Не сдерживайся». Поэтому я сейчас не в себе более, чем когда-либо.
Запускаю пальцы в её волосы, касаюсь губами каждой её чёрточки. Тонкий, чуть вздёрнутый носик, пухлые губы, янтарные глаза… Как же я скучал по ней. Как же я скучал. Её ладошки скользят по моей коже, взвинчивая то, чему и так уже нет оправдания, и чему я просто не могу сопротивляться. Всю жизнь я жил в сопротивлении, а ей сдаюсь, отдаюсь без остатка.
Она выгибается подо мной, притягивает меня за шею, кусает мои губы, и мне кажется, что мне хватит только этого, чтобы окончательно сойти с ума. Демоны!
Её пальцы заползают под ткань штанов, и я задыхаюсь.
— Тише, малышка, — пытаюсь остановить её я. Поцелуи — это одно, а это… Я не могу так поступить с ней. Хотя то, что она делает… Демоны! Демоны! Демоны!
— Молчи, — приказывает теперь она.
— Крис!.. — выдыхаю я, когда её пальчики сжимаются на пульсирующей плоти. — Стой. Подожди.
Горло пересыхает, горит огнём. Если бы всё было так просто, сегодня мы не вышли бы из этой спальни. И завтра, возможно, тоже. Но что, если она сгорит? Что, если я выжгу её, как тогда выжег Эстер? Нет. Нет-нет-нет.
— Рон, — вдруг говорит она, скользит языком по контуру моих губ, и меня прошибает холодным потом. Она вспомнила? Шарю взглядом по её лицу и понимаю: нет. Просто сократила моё имя. Она не помнит. — Не волнуйся за меня. Я… Я хочу этого.
Я тоже этого хочу, малышка. Знала бы ты, как я этого хочу, знала бы ты, какую власть надо мной имеешь… Но нельзя. Я не стану проверять, сгорит ли она, когда мы взлетим с ней выше демоновых крыш. Не стану, нет.
— Я тебя люблю, — произношу я, и сам слышу, сколько боли в моём голосе.
А потом отстраняюсь. И это даётся мне тяжелее, чем все те разы, когда приходилось выживать.
— Нет, не уходи, — она тянется за мной, но я уже сконцентрировал в ладонях достаточно энергии, чтобы не ранить её, но заставить забыть то, что только что было.
— Я люблю тебя, — повторяю я, обхватываю ладонями её голову, целую нежно и вливаю энергию.
Она засыпает мгновенно. Словно и не просыпалась. Я поправляю её одежду, касаюсь в последний раз её щеки и, заставив себя больше не оборачиваться, выхожу из комнаты.
Глава 13
Криста
Просыпаюсь, тяжело дыша. Это не первый мой сон, идущий по такому сценарию, но до этого никогда мои сны не были такими реальными. И Аарон, Темнейший! Что он делал в этом сне? Что за?.. Ничего себе разыгралась моя фантазия. Я всё ещё чувствую возбуждение!
Сукин сын Тиарго! Это он всё испортил! Всё! Я уже привыкла жить так. Мне кажется, я жила так всю жизнь. Мечтала о нём по ночам, мазохистски заставляла себя смотреть на засосы на его шее, оставленные очередной подружкой, даже пыталась подружиться с Олентой, которая стала явно более постоянной, чем остальные. Я привыкла мнить его чем-то несбыточным. И теперь, когда я решила поменять всё в своей жизни, он, Темнейший его забери, решил сбыться!
И я уверена, именно это запустило такие мысли в голове. Именно он стал причиной того, что я увидела себя с пресвятым, будь он тоже неладен! Эти его двусмысленности и намёки упали в благодатную почву.
Поднимаюсь на кровати, невольно осматриваюсь, точно ли не найду пуговиц? Нет, всё так, как и должно быть после сна —
