— Почти два года.
— Но почему Уилл ничего не рассказывал о вас?
— Он решил, что так будет лучше, — прошептала она. — Уилл считал, что театральный мир живет по своим правилам. Хотел, чтобы у него было укромное местечко, где можно скрыться ото всех.
Николас разделял подобное стремление, но все равно не мог представить эту молодую привлекательную женщину рядом с грубоватым и прямым Уиллом Фаулером. В ней чувствовалась какая-то наивная открытость, которая едва ли могла привлечь актера. Как и многие его коллеги, он предпочитал развлекаться с более приземленными созданиями.
— Где вы живете? — спросил Николас.
— В Сент-Албанс. С родителями.
— Два года, говорите?
Теперь все понятно. Два года назад труппа гастролировала по Хардфорширу и дала пару представлений в загородной резиденции лорда Уэстфилда в Сент-Албанс. Вероятно, там и начался роман, который затем перерос в брак.
Николаса терзало чувство вины. Они проводили Уилла Фаулера в последний путь, даже не подозревая о существовании этой беспомощной женщины.
— Как вы узнали? — поинтересовался Николас.
— Я почувствовала, что что-то случилось. Уилл никогда не пропадал так надолго.
— Когда вы приехали в Лондон?
— Сегодня. Уилл рассказывал мне о «Голове королевы».
— Вы там побывали?
— Да, и хозяин сказал мне.
Николас пришел в ужас. Из всех, кто мог бы сообщить юной ранимой жене о смерти мужа, Александр Марвуд был наихудшей кандидатурой. Он мог любую, даже хорошую новость преподнести как несчастье. А уж если предстоит поведать о подлинной трагедии, тут Марвуд в своей стихии. От боли и смущения Николас обнял Сьюзен. Он принимал вину на себя. Девушка почувствовала это и тихонько сжала его руки.
— Вы же не знали.
— Мы думали, что у Уилла не осталось родных.
— А нас будет двое в сентябре.
Николас снова присел на корточки. Сьюзен хотела услышать подробный рассказ о гибели ее супруга; ей сказали, что Николас лучше других осведомлен об ужасных обстоятельствах этого происшествия. Николас постарался не вдаваться в детали, опуская некоторые факты и подчеркивая, что Уилл Фаулер пал случайной жертвой опасного и жестокого злодея. Она слушала с удивительным спокойствием, но, когда Николас закончил свой рассказ, без чувств упала ему на руки. Суфлер поднял ее и положил на кровать, развязав завязки на шее и ослабив воротник, затем налил из кувшина, стоявшего на столе, воды в чашку и смочил несчастной лоб. Когда Сьюзен пошевелилась, Николас дал ей попить. Она пришла в себя.
— Прошу извинить меня, сэр.
— Ничего. Сейчас для вас настали трудные времена.
— Мне так не хватает Уилла. А тот человек… в таверне…
— Мы его найдем, — пообещал Николас.
Когда Сьюзен Фаулер почувствовала в себе силы сесть, он подложил ей под спину подушку. Теперь, когда ее тайна была раскрыта, Сьюзен хотелось выговориться, что она и сделала. Николас оценил то, что молодая женщина доверила ему свой секрет. Трогательная история. Роман стареющего актера и юной деревенской девушки начался со случайной встречи в Сент-Албанс.
Уилл Фаулер, каким он предстал в рассказе Сьюзен, отличался от Уилла, которого знал Николас. Вдова описывала его как человека доброго, кроткого и чуткого. Ни слова о взрывном характере, в конце концов ставшем причиной его гибели. Сьюзен вышла замуж за образцового Уилла. И хотя они провели вместе не так много времени, это был счастливый брак.
Николаса ждал еще один сюрприз.
— Мы венчались в деревенской церкви. Уилл говорил, что это испытание веры.
— Брак — это всегда испытание веры.
— Вы не поняли. Уилл поклялся, что никогда не переступит порог протестантской церкви. Он же был католиком.
Николас отшатнулся, как от удара. Человек, которого он, казалось, знал как самого себя, представал перед ним совершенно в ином свете. Уилл всегда относился к вопросам религии с веселым безразличием. Набожность не особенно сочеталась с разгульной жизнью свободного актера.
— Он отказался от своей веры, — с гордостью продолжила Сьюзен. — Ради меня.
— И давно… он был католиком?
— Да, много лет. Он был очень набожным. Он показывал мне свою Библию и распятие.
На смену удивлению пришла задумчивость. Николас размышлял о том, что, возможно, взрывной темперамент актера был своего рода маской, стеной, за которой он прятался, чтобы никого не подпускать слишком близко. Если Уилл так умело скрыл свое вероисповедание и женитьбу, то у него, возможно, были и другие секреты.
Сьюзен Фаулер очень утомилась. Потрясение отняло у молодой женщины все силы, и у нее буквально слипались глаза. Николас велел ей не вставать, а сам спустился вниз. Анна ждала его, стараясь сохранять спокойствие. Она продолжала шить и отводила взгляд.
— Девушке придется переночевать в моей комнате.
— Нет уж! — Анна вскинула голову. — Я против, Николас. Это тебе не таверна, чтобы водить сюда шлюх.
— Сьюзен Фаулер не шлюха.
— Немедленно уведи ее из моего дома!
— Ты слышишь, что я говорю? Сьюзен Фаулер, — повторил Николас. — Она вдова Уилла Фаулера.
Тут до Анны дошел смысл сказанного, и она раскрыла рот от удивления. Это было последнее, что она ожидала услышать, и она устыдилась. Анна взглянул на Ника снизу вверх, потом отложила шитье и поднялась.
— Бедная девочка! Разумеется, она может оставаться сколько захочет. Нельзя ей путешествовать одной в ее положении… Но почему ты не рассказывал, что Уилл Фаулер был женат?
— Потому что сам только что узнал об этом.
Улыбка осветила лицо Анны, она привстала на цыпочки и поцеловала Николаса в щеку, но тут же вспомнила о своих обязанностях.
— Если она будет ночевать в твоей комнате, то нужно постелить чистое белье. И наверное, нужно будет помочь ей раздеться… — Она закрыла рот рукой. — Господи! Что эта девушка, должно быть, подумала обо мне, когда появилась у меня на пороге, а я оказала ей такой холодный прием!
— Она даже не заметила, Анна. Ее мысли были заняты совсем другим.
— А как давно она узнала о… смерти Уилла?
— Сегодня.
— Неудивительно, что бедняжка так расстроена. Пойду наверх, посмотрю, чем могу быть ей полезной.
Анна бросилась было из комнаты, но резко остановилась:
— Если Сьюзен будет спать в твоей кровати… То где будешь ночевать ты?
Николас просиял, а Анна ответила смущенной улыбкой. У нее будет возможность извиниться за свою чрезмерную подозрительность.
Глава 5
Эдмунд Худ корпел над «Победоносной Глорианой». Пьесу пришлось переписывать несколько раз. Сначала, по замыслу автора, действие происходило в далеком прошлом. Все новые пьесы подвергались жесткой цензуре; драму с реальными персонажами, участвовавшими в разгроме Армады, запретили бы, даже будь она хвалебной песней. Главных действующих лиц нужно было сделать неузнаваемыми, и сдвиг во времени казался самым простым решением. Так Елизавета стала легендарной Глорианой, королевой древнего Альбиона, Дрейк, Гаукинс, Хауард и другие моряки появились под вымышленными именами, а Испания превратилась в империю под названием Иберия.
