прозрачным, что люди обычно не обращали на него внимания, как на деталь интерьера. Не обратила на него тогда свое внимание и Мила, хотя, как потом выяснилось, совершенно зря. При всей свое невзрачности, Максим был действительно гениальным ученым в отличие от Борисика, который все делал чужими руками и Анки, которая была просто очень хорошим исполнителем. Максим же периодически получал разные премии и гранты и того и гляди мог обойти, своего руководителя, получив однажды Нобелевскую премию.
Тогда, год назад, разбушевалась буря, и второй катер к ним не приехал, а рация просила ждать погоды и верить, что гидрометцентр ошибается, и она придет быстрее, чем сейчас вещал оракул-гидромед. Из-за волн, которые достигали семи метров, остров ощущался мизерным, а домик ученых казался лачугой, стоящей по центру, и уже не казался безопасной частью суши.
– Оно добралось до нас огромными лапищами, – произнесла Анна, глядя, как волны, разбиваясь о берег, дотягиваются своими брызгами до маленьких окон их жилища. – Еще чуть-чуть, и оно нас сожрет.
– А давайте поиграем во что-нибудь! – предложила тогда Мила, стараясь разрядить обстановку. Ей казалось, что ничего страшного не произойдет, и их обязательно спасут, ведь она такая молодая, как с ней может что-то случиться?
– А давайте, – поддержал идею Борис. Он уже присел на крепкий алкоголь, и было заметно, что теперь все его мысли занимала только Мила и ее точеная фигура, а шторм казался лишь удачной причиной задержаться на острове. – Во что будем играть, в бутылочку или в карты на раздевание?
– «Правда или действие», – ответила Милочка, проигнорировав провокацию. – У меня тут все есть, брала с собой игру, с ребятами развлекались по вечерам.
В небольшом деревянном доме уже давно не было электричества, и комната, служившая и рубкой, и столовой, да и просто местом сбора, сейчас освещалась лишь керосиновыми лампами. Генератор не включали, берегли, ведь никто не знал, сколько еще предстоит здесь сидеть.
– Вот прогресс сделал немыслимый прорыв за сто лет, – не к месту сказал Максим, как-то печально глядя на керосинку, – люди полетели в космос, машины на батарейках и сотовые телефоны размером с ладонь. Но когда стихия показывает свою силу, по-прежнему нет ничего надежнее простого огня. Так и в жизни, нам кажется, мы все контролируем, но это не так, это всего лишь иллюзия – человек беспомощен.
– Максик, хватит философствовать, давай играть, – скомандовал Борис, потрепав друга и коллегу по голове. По-свойски, как мальчишку. Милу удивило, что тот не отреагировал на панибратство, не отдернул руку, не психанул. Девушка решила, что он, видимо, привык к такому отношению начальства. – Анка, садись играть, – позвал и ее Борис.
– Не хочу, – ответила тихо женщина, по-прежнему наблюдая в окно за стихией, – играйте без меня.
Женщина постоянно теребила телефон, проверяя связь, как если бы у нее срывался очень важный звонок.
– Втроем не интересно, – сказала Мила и надула свои и без того пухлые губки. Ей было любопытно, насколько эти люди подчиняются своему начальнику.
– Значит так, Анка, это приказ. Садись, ты слышала, без тебя нам не интересно. Садись, я тебе говорю, а то обижусь.
Детское выражение совсем не подходило взрослому, по меркам Милы, даже почти старому мужику, но именно оно, как ни странно, подействовало тогда на Анну – та нехотя оторвалась от окна и села за стол, так и не выпустив из рук телефон.
– Итак, все очень просто. – Мила пыталась рассказать правила игры, хотя слушал ее только Борис Борисыч. Макс же принес стаканы и налил из початой бутылки начальства виски себе и Анке, даже не предложив Миле, что ее даже задело, хотя она не пила алкоголь. Как будто бы она была чужой, лишней, не из их круга.
– Давайте начну я, – предложила Мила, – а вы посмотрите.
Она взяла из стопки «правда» карточку и прочитала:
– Вы когда-нибудь воровали? Вот, – показала она всем написанное, в подтверждение, что все честно. – Но я не хочу отвечать на этот вопрос, поэтому беру карту из стопки «действия». Поцелуйте человека, сидящего напротив вас, – прочитала она и, ничуть не смутившись, потянулась через стол и поцеловала покрасневшего от виски Бориса. – Теперь вы, – сказала она ему радостно.
– Целовать?
– Нет, – засмеялась Мила и указала на стопку карт.
Тот, не успев еще отойти от внезапного поцелуя, взял карту.
– Как звали вашу первую любовь? – прочитал Боря, и почему-то счастливая улыбка сползла у него с лица. Он положил карточку и, взяв карту «действие» прочел на ней: – Обойдите вокруг дома или места, в котором находитесь.
– Глупая игра, – резко сказала Анна. – Даже не думай, там шторм, тебя просто смоет в море. Обойди, в конце концов, вокруг стола, там же написано – или места.
Но тот встал и, даже не накинув куртку, вышел из дома прямо в ад, который сейчас творился снаружи. Все в напряжении молчали, глядя на дверь, через некоторое время она вновь открылась, и в нее зашел совершенно мокрый, но, что уже было хорошо, целый Борис. Он молча сел за стол и, выпив залпом свой виски, с вызовом провозгласил:
– Следующий.
Но, как оказалось, это было только начало истории. Потому что Максим, прочитав свою карточку «правда», сказал:
– Интересный у нас сегодня вечер получается. Вот меня спрашивают, лгал ли я когда-нибудь правосудию, – Макс сказал это так, точно у произнесенного был огромный подтекст, и Миле тогда показалось, что все, кроме нее, поняли этот скрытый смысл. – Но я, в отличие от тебя, Боренька, – тогда девушка первый раз услышала, чтоб Максим называл Бориса уменьшительно-ласкательным именем. Позже она поняла, что это признак злости на друга-начальника, – не буду бегать вокруг дома, не имею физической возможности. Это ты у нас парень хоть куда и в свои сорок три вон, косая сажень в плечах.
– Прекрати, – сквозь зубы процедил Борис.
– Прекратил, – согласился Максим. – И если мы еще играем, то я отвечу: да, единожды мне пришлось врать правосудию, давно, двадцать лет назад, и знаете, друзья, хоть меня не спрашивает об этом игра, я дополню. Я очень жалею об этом, очень, не было и дня, чтоб я об этом не жалел. – Желваки заходили на лице Максима, и Миле тогда показалось, что еще минута, и он начнет кричать или даже бросится на Бориса с кулаками.
– Давайте теперь я, – сказала быстро Анна, видимо, чтоб разрядить обстановку. Она взяла карточку из стопки «правда». – Да что же это такое! – воскликнула она, прочитав карточку, и бросила ее на стол, как какую-то мерзость. Отойдя немного от шока, женщина пристально посмотрела на Милу и спросила,
