этого сироту он украл специально и оттащил к одинокой вдове в соседнее королевство. Вроде как этого мальчишку обижали в деревне, а вдова была настолько доброй, что даже бабочки-капустницы без страха садились на огород, а мыши спасались у неё от соседских котов.
— Похоже, что ты нормальный чувак, — усмехнулась я, когда он закончил рассказ. — Чего же тебя все так не любят?
— Потому что я другой, — ответил оборотень. — А люди терпеть не могут других. Если не удается чужаков подчинить, то они уничтожаются.
— Слушай, а почему ты не придешь к Тулии и не скажешь, мол, так и так, я всё осознал и раскаиваюсь…
— Не получается. Сразу набегает куча народу, её успешно «спасают», а мне приходится драпать, чтобы никого случаем не покалечить.
— Кстати, пока вспомнила, — заговорщицким шепотом протянула я. — Мне очень нужен волосок из твоего уха. Ты не будешь против, если…
— Не буду. Это такая малость за вашу помощь…
Агапа тут же протянула руку к его волосам, и оборотень едва не выпустил её от неожиданности.
— Предупреждать же надо, — буркнул Хардинг, когда Агапа сорвала листочек и аккуратно завернула в него свою добычу, чтобы потом спрятать в складках платья.
— Вы всё надеетесь собрать лекарство для своего сумасшедшего ректора? — спросил Похотун.
— А ты мог бы нам в этом помочь, — упрекнула я.
— Не для того я его заколдовывал, чтобы потом помогать расколдовывать. Если сможете, то будете героинями, если не сможете, то не разочаруете меня.
В очередной раз захотелось отвесить ему пенделя. С прискорбием замечаю, что это желание уже становится моей навязчивой мечтой.
Деревня вынырнула так же легко, как и в первый раз. На этот раз встречающей вилами-косами демонстрации не было. Даже стало немного обидно — вообще-то мы тут их спасаем, а деревенские жители даже в ус не дуют. Занимаются своими привычными делами и не хотят обращать внимания на нас. Досада.
— Эй, люди! Мы вернулись! — прокричала я насколько могла громко.
— И зачем ты это сделала? — с укоризной спросил маг. — Не могла промолчать? Вот теперь ты привлекла их внимание, а могли бы и малой кровью обойтись…
Я искренне не понимала причину его недовольства. Подумаешь, позвала людей. Так я же не просто так их позвала, у меня же цель конкретная — избавить народ от нашествия оборотня.
— Кстати, а как ты собрался деревню от оборотня избавлять? — спросила я у мага.
— Хотел в тишине и спокойствии вызвать на околицу Цвинкаря с женой и поговорить… А теперь это вряд ли удастся сделать, при таком скоплении людей, — Похотун кивнул на сборище у ворот.
Собрание было без холодного оружия, но не без холодных настороженных глаз. В основном смотрели на Хардинга, так как мы на фоне его великолепной одежды смотрелись замухрышками. Женщины невольно сравнивали черноволосого красавца со своими мужьями и последние явно проигрывали.
Цвинкарь снова оказался впереди всех, то ли по долгу старосты, то ли его вытолкнули. Он озадаченно почесывал затылок и осматривал оборотня. Тот нагло пялился в ответ. За спинами собрания раздался женский крик, а потом звук падающего тела. Цвинкарь метнулся туда и вскоре послышался его успокаивающий голос.
Хардинг вздрогнул и устремил туда взгляд. Может мне показалось, но его глаза повлажнели, а может, это игра света от фонарей так сделала.
— Цвинкарь и Тулия, нам нужно с вами поговорить. Наедине, — с нажимом произнес маг последнее слово.
— А човой-то наедине, милсдарь маг? Мне от своих соотечественников скрывать-то неча. Говорите как есть, или энтот незнакомый господин стеснение како-то видит? — из-за спин послышался голос Цвинкаря.
Маг взмахнул платком, и толпа разделилась на две части, словно он был Моисеем и разводил волны моря руками. На дне, то есть за спинами, обнаружилась сидящая на земле Тулия и обнимающий её Цвинкарь.
— Я могу вытащить вас из деревни, как глупых щенят, но предлагаю вам оставаться людьми и выйти для разговора на околицу.
— Нет, милсдарь маг, дома-то и родные стены помогают, а за околицей что? Оборотень и академички? — поднялся на ноги Цвинкарь.
Остальные крестьяне взволнованно загомонили, откуда-то возникли старые знакомые косы и вилы. Вряд ли можно было назвать эту встречу радостной и светлой, скорее она была ожидаемой.
Коза Свитанка оказалась той ещё предательницей. Она счастливо взмекнула, вырвалась из рук Хардинга и, высоко подбрасывая копыта, помчалась к своим родным и близким.
Ну да, как ещё можно было назвать Цвинкаря, кроме как козлом? За что он так Хардинга-то обозвал? Нет бы на улицу вывел и разобрались как мужчина с… оборотнем.
Кстати, мне всегда нравилось, когда мужчины за меня сражались. Правда было это всего пару раз, когда мы с мужем познакомились на вечеринке, а там на меня положил глаз местный заводила, и второй раз, когда мы отдыхали в Турции и один подвыпивший отдыхающий захотел очень сильно потанцевать. Первый раз я самолично участвовала в драке и даже обломала ноготь, но победа осталась на нашей стороне, а второй раз муж просто скинул мужчину в воду, и живительная влага принесла понимание, что отдых может быть прекрасен и без танцев.
Это было в том мире, а сколько раз за меня вступались в этом…
— Люди, я предлагаю вам решить всё мирно. И это я предлагаю вовсе не потому, что мне нужно сохранить ваши жизни, а из-за обычной человеческой лени. Мне лень потом выслушивать нытье двух особ, что я мог, но ничего не сделал. Поэтому, Цвинкарь и Тулия, выйдите по-хорошему.
— Соседушки, да чой-то энто делается-то? Мага по-людски просили подмогнуть с оборотнем проклятущим, а он чо? Он припер его в нашу деревню и ещё изгаляется, миром норовит всё порешать. А вот огородный овощ ему во всё ры…
Договорить Цвинкарь не успел. Похотун взмахнул платком и губы крестьянина склеились между собой, как рот Джулии на первом курсе. Зато вытаращились глаза, как будто старались передать весь гнев и возмущение. Увы, как бы весело не хлопали реснички, ему не удалось ничего передать.
— Тулия, всё решаемо. Не нужно лишних жертв. Не нужно лишних ушей. Всего лишь выйди и поговори, — предложила я, пока тихий ропот только начал возникать среди крестьян.
— Да чого их слушать? Покрошить всех до единого и всех делов! — гаркнул лохматый мускулистый мужчина с молотом в руках.
— Кузнец дело говорит, — крикнул другой мужчина.
Где-то позади толпы завизжала женщина и это послужило сигналом к наступлению. Крестьяне двинулись вперед в виде атакующего строя под названием «свинья», то есть впереди были самые отчаянные, а уже поодаль находились те, кто был менее храбр
