с тарелкой с блинами, закрытыми пищевой пленкой от котов, лежала записка от мамы:
Илюша, я убежала по делам. Просила не вырывать меня в выходной, но они совсем ничего не могут без меня. Буду вечером. Надеюсь, не заскучаешь без меня.
Целую, мама.
P. S. Котам не верь, они недавно ели, пусть догрызают сухой корм.
Сидеть в одиночестве с Асей и Пушком не входило в планы Ильи, так что он решил немного прогуляться. Побрел по улицам своего родного города, сам не зная куда. Решил довериться мышечной памяти и воли случая, разве что монетку не подкидывал, куда на каждом из перекрестков ему лучше свернуть. Он больше не чувствовал себя хозяином своей жизни. Например, делал все возможное, чтобы отыскать Веру, но все же каждый раз оставался слишком далек от своей цели. Даже сейчас Громов и не заметил, как ноги привели его к кафе, которое так любила Ева. Во все его редкие приезды она непременно тащила его сюда.
Илья не знал, во сколько обычно заканчиваются пары в меде. Так и не запомнил за все то время, что был в отношениях с Евой. По правде сказать, пока он встречался с ней, не хотел запоминать. Но сейчас это знание очень бы ему пригодилось, чтобы оценить шансы на встречу со своей первой любовью. Он пытался понять, хочет увидеть ее или нет, но никак не мог. Немного замешкавшись, все же потянул на себя дверь.
Уже издалека Илья заметил за кассой какое-то очень знакомое лицо. Сначала он решил, что обознался, но нет: девушкой, на этот раз с голубыми волосами, была Лиза, лучшая подруга его первой любви. Правда, с их последней встречи Абрамова набрала пять, а то и десять лишних килограммов, хотя никогда и не была худышкой. Посетителей не было, видимо пары в меде еще не закончились, и постоянные посетители этого заведения до сих пор томились в четырех стенах за изучением биохимий, анатомий и фармакологий. Лиза что-то увлеченно смотрела в своем телефоне и слегка улыбалась. Мгновение, и к ней подошел другой бариста, худой и высокий парень. Илья совсем не понимал, почему Лиза сейчас не на учебе. Ему казалось, что у студентов меда нет времени на подработки – они все время что-то зубрят. Лиза показала парню экран своего телефона, и они вместе засмеялись. Разницей в росте и поведением они напомнили Илье Макара и Сонечку, и Громов улыбнулся этому своему наблюдению. Парочка пока что его не замечала.
Рациональная часть мозга кричала Илье, что нужно как можно быстрее покинуть кафе, но почему-то на негнущихся ногах он подошел к молодым людям за кассой. Лиза подняла взгляд. Ей хватило наносекунды, чтобы узнать в этом высоком парне с черными как нефть волосами того, кто своим внезапным уходом толкнул ее лучшую подругу в колесницу кутежа, алкоголя и случайных сексуальных связей. Выражаясь заумными словами Евы, сходившей с ума от патофизиологии: перед Лизой стояло основное звено патогенеза всех трагичных событий их второго курса. Искать крайнего было неправильно, но Лиза не желала совладать со своими эмоциями.
– Марк… держи меня… иначе я за себя не ручаюсь… – обратилась она к парню.
Не успела она договорить, как тут же дернулась, и Громову куда-то в область скулы прилетел кулак Лизы. Злость компенсировала недостаток умений, так что удар оказался ощутимым. Непротивление злу насилием? Большего бреда она никогда не слышала. Лиза была готова убить Громова и выглядела как озлобленная толстая чихуахуа, которая не сумела оценить свои габариты и решила в одиночку полезть на ротвейлера. Марк, не обладающий достаточной скоростью реакции, не сумел вовремя остановить Лизу, но сейчас она всеми силами брыкалась и пыталась выбраться из его объятий. Кажется, они были не просто коллегами.
– Заслуженно. – Громов потер скулу. Впервые за долгое время зачинщиком драки оказался не он, и это было даже немного забавно.
Вот так встреча! Вот так возвращение домой!
В этот момент дверь в кафе открылась, звякнул колокольчик. Громов обернулся и понял, что попал в какую-то чертову ловушку. На пороге стояли Ева и какой-то кудрявый парень.
Сначала Ева обратила внимание на подобие объятий Лизы и Марка и заподозрила что-то неладное, а потом уже взглянула на парня перед собой. Инстинктивно она сделала шаг вперед, встала между Ильей и Мирославом и замерла. Уже давно позабытое оцепенение снова настигло ее. Она знала, что Мира не обладает, в отличие от ее бывшего, взрывным характером, но решила все же перестраховаться и не допустить еще одну стычку. Она догадалась, что Лиза предприняла попытку покалечить Громова. Если бы сейчас кто-то поджег спичку и бросил на пол, то весь их город взлетел бы на воздух.
– Ева? Все в порядке? – прервал уж очень долгую паузу Мирослав. Он знал о существовании Ильи, но не знал, как он выглядит, поэтому никак не мог понять причину странной реакции девушек.
– Тебе честный ответ или «безопасный»? – процедила сквозь стиснутые зубы Ева. От накативших воспоминаний щипало глаза похлеще, чем от формалина, с которым они снова начали регулярно сталкиваться из-за начавшейся на днях подготовки к олимпиаде.
– Предпочитаю правду.
– Мира, знакомься, это Илья, мой бывший. Илья, это Мира, человек, с которым я наконец-то смогла забыть, что ты натворил. Руки можете друг другу не пожимать.
Сначала Илья почувствовал облегчение. С Евой все хорошо. Она оправилась, подобно увядавшему цветку в руках нового, более умелого, садовника. С другой стороны, негатив теперь излучала не только Лиза. Громов скрестил руки на груди, пытаясь закрыться и защититься. Он слышал, как Лиза полушепотом пререкается с Марком и просит ее отпустить, обещая, что ничего больше не выкинет. Врет, конечно же.
– Я ни за что не поверю, что ты оказался здесь просто так, – продолжила Ева. – А что же ты один, Илюша? Где же твоя блонди? – каждое ее слово сочилось желчью. Ей казалось, что она смогла все забыть и отпустить, но сейчас не могла ничего с собой поделать и повести себя более мягко. Теперь в кафе было две злых чихуахуа, и вместе они вполне могли бы справиться с Ильей.
– Ева… – Мирослав перестал узнавать свою девушку. До этого она так же быстро заводилась только в обществе Иры, их третьей участницы команды по анатомии.
– Нет больше никакой блонди… – тихо выдохнул Илья. Видимо, прошло недостаточно времени, чтобы мысли о расставании прекратили вонзаться в сердце. – Прости меня… – он так давно хотел сказать это Еве, хоть и понимал, что извиняться сейчас – все равно что пытаться залепить трещину в фундаменте многоэтажки пластырем.
– Такое не прощают, – отрезала Ева, – по крайней мере я такое никогда не прощу.
– Я знаю. Я знаю, как это больно… Ника…
– О, – протянула Ева, – кто-то смог отплатить тебе той же мо… – договорить она не успела.
– Солнышко, хватит, – голос Мирослава звучал мягко, но в нем чувствовались жесткие нотки. Он старался до последнего не вмешиваться. К Илье, стоявшему перед ним, он испытывал безграничную неприязнь и отвращение, но не собирался злорадствовать над ним сам и давать делать это Еве. За время общения с Лизой он начал верить в судьбу и карму и считать, что высшие силы и случайности и без вмешательства людей восстановят справедливость. – Бессмысленно. Давайте просто разойдемся, как будто этой встречи не было.
– Мне интересно послушать историю. Лиза, если тебя отпустить, ты не будешь снова покушаться на жизнь и здоровье Ильи? Нам срочно нужно какао, а у Марка обе руки тобой заняты. – Мира действовал на Еву лучше всякого успокоительного, и она тут же охладила свой пыл.
– Не обещаю, – подала голос та.
– Я маме тогда пожалуюсь на тебя, – не растерялась Ева.
– Тоже мне, испугала, – хмыкнула в ответ Лиза.
– Маме Марка. – Ева достала телефон и сделала вид, что начала печатать сообщение. – И больше некому будет сидеть с близнецами, пока ты на маникюре.
– Все-все, Марк, пусти, я честно не буду больше кидаться на этого урода.
– Лиза! Я вообще-то все еще тут! – возмутился Громов.
– Ой, да пофиг, – она стянула с себя коричневый фартук.
– Погодите, какие близнецы? – смысл сказанного Евой не сразу дошел до Ильи.
– Наши дети, – Лиза махнула в сторону Марка обыденным жестом. – Громов, рот закрой, муха залетит, – засмеялась она, – мы, конечно, купили недавно парочку венериных мухоловок, но они как-то плохо справляются со своей задачей.
Смена настроения произошла так же резко, как проходят майские грозы. Пока Марк колдовал над какао, четверо
