начиная отрывать с мясом рукава.
Стразы начали сыпаться на пол с глухим цоканьем, разлетаясь по комнате. Воротник угодил точно на небольшой гипсовый бюст. Клочки ткани валялись повсюду жёлтыми тошнотворными лужицами.
Я тяжело дышала. Злость — это огромный поезд старого типа, те самые паровозы, что ездили от энергии угля. Уголь — это катализатор моей злости, а злость концентрируется в топке. И сейчас я хочу переехать на этом старом поезде леди Диверсати. Ездила бы туда-сюда, пока она не развалилась на мелкие части, рельсы не заржавели, а шпалы не сгнили.
— Моя принцесса, как же так? — причитал Фабьен, поднимая обрывки платья с пола.
О, ну ты же казался понимающим типом. Чего вдруг удивился-то?
— Тишина! — Я поставила руки в бока и попыталась унять свои эмоции, снова стать приветливой и добродушной девушкой. С трудом, но получилось. — Простите, Фабьен, вы здесь совершенно ни при чём.
Я положила ладонь на лоб и начала ходить из стороны в сторону.
— Моя госпожа, душа моя, что же вы наделали? Я не смогу это исправить, — сказал кутюрье с отчаянием в голосе.
— Очень на это надеюсь! Сожгите его, — сказала я, отрывая ещё один лоскут. — Пусть это превратится в кучу пепла под моими ногами. Я хочу другое.
— Но королева сказала…
— Вы не понимаете? — Я осмотрелась вокруг. От моего взгляда все слуги покинули комнату. — Бросьте, я вижу в вас талант и хочу спросить вас, это ли подходящий наряд для молодой принцессы?
Маска ветреного и легкомысленного мужчины спала. Он смотрел на моё лицо, ища ответы на мой же вопрос. Он оценил платье, всё случившееся и сделал свои выводы.
— Возможно, после этого мне не сносить головы, — сказал он, и образ сладкого паренька пропал, и сейчас со мной разговаривал серьёзный мужчина. — Но то, что шьют в этом дворце швеи, далеко от канонов моды.
— Значит, вы должны понимать, почему я его разорвала.
— Но вы же сами пожелали…
— В том-то и дело, что по своей глупости я заказала платье у швеи, которая шьёт наряды придворным. Мой эскиз заменили. Узнаю кто, заставлю одеть это платье на бал. Причём в том виде, в котором оно пребывает сейчас. Так и прилеплю чем-нибудь стойким прямо к коже. Чтобы неповадно было.
— Моя госпожа в гневе, — ухмыльнулся мужчина, отложил пуховку с иголками на столик. Пробежал пальцами по гладко выбритой коже подбородка, заговорщически улыбнувшись. — Тогда чего вы от меня желаете?
— Я хочу выглядеть так, чтобы меня запомнили, но не как лимонный кекс, испечённый поваром-любителем. Хочу, чтобы видели во мне принцессу, которая обещает будущее, светлое и радостное. Хочу, чтобы мой наряд был отражением моего королевства… Чтобы…
— Погодите, ни слова больше. О, святые, вы моё вдохновение. Святая матерь, вы будете сиять ярче первой звезды. О, великий отец, с вашей подачи мода королевства изменится раз и навсегда! Вы будете олицетворять свою страну, вы станете её богиней. Я вам обещаю. Или больше никогда мне не притронуться к своему ремеслу.
— Разве мы сможем успеть за одну ночь? — Я намеренно сказала «мы», потому что я часть этого модного заговора.
— Если потребуется, не будем спать всю ночь. Используем каждую возможную минуту. Я задействую всех своих ассистентов, — возбуждённо протараторил кутюрье.
Мне понравилась его эмоциональная речь. Он был предан своему делу, и это вызывало восхищение. Однажды я представляла себя в роли социального работника: помогающей нуждающимся и больным. Однако, как оказалось, я совсем другая. Но если подумать, то даже титул принцессы — это тоже профессия, и у неё есть свои обязанности. Отбросив ненужные детали, можно сказать, что принцесса — это тоже социальный работник. Поэтому я не зря получила образование.
Фабьен позвал слуг и дал им чёткие указания. Я снова восхитилась им.
— Фабьен, — позвала я его, когда он собрался уходить. — Если вам понадобится моя помощь…
— Вы уже помогли, — ответил кутюрье с мягкой улыбкой. — Вы дали мне возможность. А это ценный дар. Я клянусь, что не упущу такого благословения судьбы.
Я почувствовала, как мои губы растягиваются в довольной улыбке, и кивнула в ответ. Мужчина коротко поклонился и ушёл, оставив меня одну, с полной головой мыслей.
Надеюсь, он справится, иначе его карьера в королевстве может закончиться, так и не начавшись.
Сегодня меня познакомят с моим женихом, но меня накрыла апатия. Мне всё равно на всё, я лежу, смотрю в потолок и ни о чём не думаю. Даже гнев, который всегда рядом, притих. Интересно, как долго это будет продолжаться?
Чувствую, как апатия отступает, в том же ритме, что и шаги моей прислуги. Здравствуй, раздражение.
— Ваше высочество, как спалось? Чего-то желаете?
— Желаю, чтобы этот день поскорее закончился.
Служанка посчитала это какой-то особенной шуткой и тихо хихикнула.
Через несколько минут я уже отмокала в ванной, а две служанки весело щебетали и обсуждали стражу, прибывшую с королевской семьёй Скандарии. Значит, они уже здесь? Что ж, я даже не удивлена, что мне ни разу не пришла мысль о побеге. Хотя, всё могло быть намного хуже: моим женихом мог оказаться старый, уродливый извращенец.
Интереснее всего, что разговор служанок был даже не о принце, а об их охране. У девушек столько восхищения, что я начала переживать, как бы после отбытия гостей у нас не появился на свет выводок бастардов.
Девчонки щебечут, а я им не мешаю. Их болтовня помогает отвлечься от подступающей паники. Вот так просто: закрыть глаза и выйти замуж за того, кого не знаешь, к кому не испытываешь чувств. Разве так можно? Конечно, со временем появится привычка к этому человеку, но очень хочется испытать это сосущее под ложечкой ощущение, вихрь бабочек в животе и прилив румянца к щекам. Видимо, всё это не для меня.
Почему? Потому что я верю Ри, я принцесса, и это мой долг. Как там говорится, от судьбы не сбежать, поэтому я покорно приму её, а дальше будь что будет. Это глупо, это необдуманно, это наплевательски по отношению к самой себе, но здесь все условия, чтобы принять это. Что я покорно и сделала. А раздражение — всего лишь защитная реакция. К тому же, имея супруга и управляя им с ловкостью кукловода, я смогу изменить устои, встряхнуть этот мир, как дети трясут снежный шар, наблюдая за вихрем искусственного снега.
— Ваше Высочество, позвольте снять кулон? — Служанка потянула руки к моей подвеске, которую я не снимала с момента, как мы сюда прибыли.
— Не смей! — Я схватила кулон рукой и почувствовала, как нагрелся кристаллик. Больно, но
