* * *
Неторопливым движением убийца отделил голову первой девушки от шеи. Подержав за волосы, подождал, пока стечет кровь. Потом убрал в пакет и направился к машине.
Топольский ждал его. Только Гаврин сел, тот быстро включил мотор и поспешил уехать. Когда они были уже далеко, Топольский заехал в темную подворотню и остановился. Развернув пакет, взглянул в мертвое лицо и, возбудившись, расстегнул брюки. Стал рукой мять свой вялый член – долго, пока не кончил. Потом минут пять сидел, откинувшись на сиденье.
– Мы спасли ее душу, – прошептал маньяк устало.
Контуженый не ответил. Ему было наплевать. Он сидел и ждал очередную порцию наркоты.
По крайней мере жалости к убитой Александр Иванович на его лице не заметил. И похвалил Гаврюшу.
Затем Топольский вынул из коробочки шприц и протянул его немому. Сам вылез из машины и зашвырнул пакет в бурьян, где находилось подобие помойки. По крайней мере вонь там была ужасная. Видно, бомжи, проживающие в местных трущобах, регулярно ковырялись в помойке, отыскивая пустые бутылки.
«Ну что ж, вот и еще одной красавицей стало меньше», – улыбаясь, думал главврач, усаживаясь за руль своей «семерки».
* * *
С Оксаной Тумановой все получилось еще проще. Она была проституткой. Узнав ее адрес от Шавранского, Топольский выследил, когда она возвращалась домой. Маньяк подготовился основательно, выбрав местом убийства территорию стройки.
Они приехали с Гавриным и стали ждать.
Ждать долго не пришлось. Топольский знал: до этого места жертву всегда довозили на такси. Машина сразу разворачивалась и уезжала, а мимо стройки девушка проходила по тропинке одна.
Едва грудастая блондинка вылезла из машины и пошла к дому, Топольский сказал Гаврину:
– Вон она. Иди, догони ее, но не убивай на тропинке, отведи поближе к дому. Там потемнее и меньше риска засветиться. Вдруг какой-нибудь поздний прохожий пройдет?
На всякий случай он выглянул в окно.
«Волга», на которой приехала жертва, уже мелькнула подфарниками за поворотом.
Гаврин вытянул из пакета нож, чем-то напоминающий десантный стропорез, только лезвие длиннее, осмотрел его и сунул под рукав спортивной куртки. Вышел из машины и, мягко ступая по земле, по-кошачьи, поспешил за блондинкой…
* * *
После двух первых убийств Топольский уже не испытывал волнения.
Когда машина остановилась возле пятиэтажки, Александр Иванович глянул на одиноко светящееся окно на четвертом этаже. В нем то появлялся, то пропадал за шторой силуэт девушки.
Это была она – барменша из кафе. Еще одна любовница ювелира.
– Вон, видишь окно светится? – на всякий случай уточнил Топольский. – Это она. Она сегодня ночует одна. Иди. И смотри не перепутай квартиры. У нее номер – сто двадцать два. – Он посмотрел на контуженого.
Глаза у того хищно блестели, и Топольский заметил в них азарт убийцы.
«Черт его побери! А ведь он опасный человек. И упаси бог, если выйдет из-под контроля. Вряд ли он будет раздумывать, когда его нож нацелится на мою шею. Пора с ним кончать. Один укол, и немой затихнет навсегда. Но пока он мне нужен, сволочь».
Минуты ожидания казались утомительными и бесконечными.
Хорошо, что в этот момент никто не мог видеть его лица.
Александр Иванович нервно ерзал на сиденье, поглядывая на светящееся окно, и постукивал пальцами по «баранке», мысленно подгоняя Гаврина: «Ну же! Прикончи ее, шлюху!»
Он не видел сам процесс убийства и отделения головы, но с поразительной точностью представлял себе это.
Смущало одно – лишь бы этот дурак Гаврюша не дал ей успеть закричать. Соседи могут услышать.
Топольский выглянул в окно, увидел Гаврина, выходящего из подъезда. Посмотрел на окно квартиры, где жила девушка.
Окно по-прежнему светилось.
– Придурок! Он не выключил свет! Не выключил! О-о, – застонал Топольский, рассердившись на немого и понимая, что возвращаться нельзя. Лучше побыстрее смотаться отсюда, пока не засекли.
– Все тихо прошло, Костя? – спросил он, впервые назвав контуженого по имени.
Тот заулыбался, невнятно что-то мыча.
– Ты – молодец! – похвалил его Топольский и указал на окно. – Что ж ты свет оставил?
Немой показал пакет с отрезанной головой и сел в машину.
Топольский что есть силы надавил на педаль газа, спеша уехать отсюда.
Свет в окне мог привлечь внимание патруля милиции.
Отъехав подальше от места убийства, маньяк остановился. Взял пакет, возбужденно заглянул в него и улыбнулся…
Глава 8
Сначала Валерка услышал шаги, гулко прозвучавшие в ночной тишине, потом щелчок отпираемого замка.
«Кажется, контуженый вернулся», – догадался он, и рука его потянулась к молотку. По-другому с Гаврюшей разговаривать было опасно.
Немой был хоть и контуженый, но намного здоровее его. А потом, если он способен на убийство…
«Нет, только молоток. Дам ему по башке, чтоб отключился. И прямиком в милицию. Пусть менты разбираются с ним, а заодно с этим психиатром. А здесь я не останусь. Ноги в руки и бегом отсюда. Иначе они и меня убьют. Ну, удружила мать!»
Прижавшись к стене, Валерка замер, чувствуя, как от нервного напряжения трясутся руки. Ни разу в жизни ему не приходилось бить человека по голове таким предметом. Тут важно рассчитать удар, чтоб не вышибить из него мозги.
Наконец дверь открылась. Валерка еще не видел контуженого, но отчетливо слышал его шаги. Все ближе и ближе.
Сейчас контуженый пройдет мимо.
Валерка приготовился. Еще немного и можно нанести удар.
Тень убийцы проплыла по грязному полу. Шаг. Другой. Пора!
Валерка повернулся и, прицелившись в голову, замахнулся молотком на лысого психа.
Но в последний момент кто-то сзади крепко схватил Валерку за руку, выкрутив ее так, что плечо захрустело.
Молоток грохнулся на цементный пол.
Валерка обернулся.
Перед ним стоял Топольский и смотрел настороженно. Следом подскочил контуженый, озлобленный, как пес.
– Подожди, – остановил его Топольский и спросил у Валерки: – Ты как тут оказался?
– С потолка упал, – дерзко ответил парень, ожидая, что произойдет дальше.
– С потолка, – призадумался Топольский и задал следующий вопрос: – И давно тут сидишь? Хотя понятно. Можешь не отвечать. – В голосе его Валерка уже не заметил дружеского расположения. Скорее наоборот.
– Значит, ты все слышал. Все знаешь, – тихим голосом произнес Александр Иванович, словно все сказанное совсем не предназначалось для Валерки.
