Как с этим-то быть? — спросил Халис.
— Все устроилось наилучшим образом! — ответил Ифтах, — я им нужен, и они пошли на все уступки.
— Да, кажется, припоминаю, на днях ты принимал у себя первосвященника, — заметила Сара, — и удалил меня и Авиталь, ибо политика, сообразно с нашими добрыми обычаями, не женского ума дело.
— Верно говоришь. Ты тогда сидела в шатре за перегородкой, — сказал Ифтах.
— А я, батюшка, расположилась снаружи на задах шатра, — прибавила Авиталь.
— Я хворост в лесу собирал! — добавил Халис.
— Конечно, вам неведомо о чем мы говорили с первосвященником, — уверенно заявил Ифтах, забыв, как жена и дочь выражали ему свои восторги, подслушав мужскую беседу.
— Мы ничего не знаем! — хором проговорили трое.
— Так вот, внимайте все! — торжественно объявил Ифтах, — в скором будущем меня ждут великие дела!
— Не бывает грандиозных дел без грандиозных препятствий! — изрекла Авиталь.
— Одолею любые препятствия! Чтобы вершить великие дела не нужно быть выше людей, нужно быть вместе с ними! Вот я и возвращаюсь к жителям моего города. Разумеется, не один, а вместе с вами, дорогие мои семейные! — воскликнул Ифтах.
— Говори, что ожидает нас, а мы приготовимся к самому лучшему, — поторопила мужа Сара.
— Мы и к худшему привычные, — скептически заметил Халис.
— Молодец, Халис, ко всему надо быть готовым, — одобрил Ифтах, — а теперь я перейду к сути. Во-первых, я стану судьей и правителем Гилада, во-вторых, нас ожидает неминучая война с Наасом, в-третьих, я наберу войско в Гиладе, соединю его со своим отрядом и во главе объединенной армии выступлю против аммонитян, в-четвертых, завоевав для иудеев землю Аммона, я исполню завет Бога, стану Его любимцем и прослыву народным героем! — победоносно закончил Ифтах.
— А жить-то мы где будем? — задала Сара приземленный вопрос.
— С Божьей помощью скоро вернемся в Гилад. Мы получим назад всё причитающееся нам отцовское наследие, а крепко любящие меня братья съедят лягушку, за безвыходностью прилаживаясь к обстоятельствам.
— Я в восторге, отец! Твой первый и важный шаг на героическом пути есть победа над первосвященником, хотя главное для тебя, я твердо знаю, — народное благо, — торжественно воскликнула Авиталь.
— Не стану скромничать понапрасну — моя непреклонность в переговорах с Божьим посланцем принесла плоды! — ответил дочери польщенный родитель.
— Мне бы хотелось обсудить с тобою, отец, наше новое положение, — преодолевая страх, воскликнула Авиталь, — у меня есть идеи.
— У тебя есть идеи? Ты хочешь обсуждать дела с державным отцом, невзирая на свой ущербный пол и юный возраст? — неприятно удивился Ифтах, — что ж, ты развитая девица, и я готов выслушать умные речи.
— Я и Соби, мы вместе полагаем, что война с Аммоном не нужна ни иудеям, ни аммонитянам, — осмелела Авиталь.
— Соби — это сын Нааса, тот самый юноша, который спас нашу девочку, — поспешила разъяснить Сара.
— Уважаемая женушка, я раньше тебя узнал, кто таков Соби, и мне известно о странной дружбе молодых. Мои осведомители не дремлют! — гордо заявил Ифтах.
— Мы с Соби сговорились, что каждый из нас убедит своего отца отказаться от войны! — продолжила Авиталь.
— Так вот какая сила действует на царя Аммона! — воскликнул Ифтах, — теперь-то я знаю откуда в Аммоне ветер дует! Однако вы сговорилась с Соби раньше, чем сговорились мы с Наасом! Два юных сопляка!
— Дочка, перестань! Не перечь отцу! — смалодушничала Сара.
— Желания родителя не обсуждаются! — добавил Халис.
— Отец, тебе, несомненно, известно, как мир с соседями преображает жизнь страны, — решила идти до конца Авиталь, — разве речи Кайвана не правдивы, разве Вавилон богат и процветает не благодаря миру?
— Вавилон богат и процветает благодаря войне, которую он счастливо закончил в прошлом, а теперь жадно поглощает и переваривает плоды былых побед. Об этом скажет и Наас твоему Соби! — возразил Ифтах.
— Что было — то было! Зато нынче вавилоняне не воюют, много трудятся и мало молятся. Хлеб свой добывают не мечом, а оралом! — не уступала Авиталь.
— Забудь о вавилонянах! Помни, дочь, что иудеи — народ, избранный Богом. Исполним Его заветы, то бишь завоюем Землю Обетованную от края и до края, и все у нас будет! — уверенно сказал Ифтах.
— Так бубнят первосвященник и длиннобородые. Чем подтвердить, что слова их есть истина, а не вымысел, досужий и корыстный вместе? — дерзко спросила Авиталь.
— Чем подтвердить? Только верой! — убежденно возразил Ифтах, — разве мало этого?
— Ты веришь этим людям, отец?
— Я презираю этих людей, но верю Богу нашему. А Он устами первосвященника требует от нас исполнения Его заветов.
— А не выдумали ли они Бога? — закусила удила Авиталь.
— Авиталь, ты богохульствуешь! Берегись! — возмутившись, вскричал Ифтах.
— Ах, Ифтах, опомнись, не сердись на девочку, не грози ей — взмолилась Сара, — она у нас единственное дитя, ты не забыл?
— Ты права, жена, — уступая, промолвил Ифтах, — а если подумать, то есть резон в словах девчонки. Я разумею, в словах о пользе мира.
— Непременно подумай, отец! — воодушевилась Авиталь, — вступи с Наасом в переговоры. Сумейте примириться и мудростью умерьте вожделения. Вы осчастливите всех нас!
— Пожалуй, переговоры не повредят, мир мне сейчас необходим, — добавил Ифтах и мрачно посмотрел на Авиталь.
— Мир необходим всем и всегда. О, как я счастлива, что все-таки сумела отговорить тебя от войны, отец!
3
Авиталь радовалась исходу разговора. Ифтах, которому, как ей казалось, дороже всего на свете благополучие народа, и который прекрасно осведомлен о процветании мирного Вавилона, обязательно вступит в диалог с Наасом. “Несомненно, войны не будет, и восторжествует мир. Тем более, что Соби не сидит сложа руки, убеждает отца, исполняя обещанное!” — думала Авиталь.
“Правда, — размышляла Авиталь, — батюшка говорил, что верит речам посланника Бога о заветах Его. А не лукавит ли родитель? Небось, конфузится, сомнения свои обнаружить не хочет. Навряд ли он принимает за истину наставления первосвященника и его длиннобородых выучеников. Уверена, не захочет он поступать по слову их”.
“Не думаю, однако, что дело пойдет гладко и без задоринки, — раскидывала умом юная пацифистка, — боюсь, есть в мужской отцовской душе жажда драки. А вдруг, он и впрямь отчасти верит в Божественность завоевания Земли Обетованной? Мне нельзя успокаиваться, я должна ограждать родителя от ложных шагов, поддерживать, радовать его — ведь он, как и прежде, любит меня и не сделает мне ничего недоброго!”
По окончании важного разговора, Ифтах вышел из шатра и направился проверять караулы вокруг лагеря. Сара обняла Авиталь. “Не перечь отцу, доченька, — с тревогой проговорила мать, — он мужчина, он упрям, он будет делать по-своему. Ты хоть и удалась умом и языком, а все ж не тешь себя надеждой переиначить отца. Да и небезопасно это,
