флот и господство на море.
– Да, кабинет Питта добился своего, – пожал плечами фон Пален. – Удивительно, что капитан Каппелан так быстро капитулировал.
– В голландского капитана Каппелена выстрелила английская пушка золотыми монетами. Он не смог устоять и сдал весь свой флот англичанам.
– Что ж, – пожал плечами фон Пален. – Золото разит наповал. Английский кабинет всегда так делает.
– Но вы не представляете, что выпало на долю наших солдат, – горячился Чичагов. – Экспедицию формировали быстро и как попало. Какие-то сводные гренадерские батальоны, собранные из разных полков. Командиры не знали толком своих офицеров. А представляете, что такое Голландия осенью, когда начинаются бури. Равнины превращаются в болота. Пушки не протащить. Конница бесполезна, – лошади вязнут по брюхо. У нашей армии нет палаток. Продовольствие подвозится от случая к случаю. Зарядов мало. Порох мокрый…
– Все же вы взяли Берген, – напомнил фон Пален.
– Взяли. Но что было потом? К французам подошли свежие силы, и нас вышвырнули из города. Там же фон Фрезен попал в плен. Генерал Жеребцов – убит. Отличный был генерал. Нет, господа, мне даже вспоминать о том не хочется. Англичане, не спрося у нас, заключили конвенцию с французами. Экспедиция с позором покинула Голландию. Вот за этот подвиг король Георг мне вручил шпагу с бриллиантами. Каково вам, господа? Поэтому я вам и говорю: обменял бы эту шпагу и чин адмирала на лейтенантский в эскадре Ушакова, – совесть была бы чиста.
Ближе к полудню мы подъезжали по лесной дороге к дворцу в Павловском. Сонная речка поблескивала в низине. Зелёные луга покрывали берега, словно ковром. Проехав по ажурному мостику, мы поднялись на холм и попали в липовую аллею. Впереди открылся вид на скромный дворец в три этажа. Сверху круглая галерея. От главного здания двумя полукружьями разлетались переходы к флигелям.
На лужайке возле дворца была устроена сцена, где проходило театральное действо. Публика восседала на мягких стульях, а на сцене пела оперная дива, и кружились балетные пары.
– Мы прибыли вовремя, – произнёс фон Пален, вылезая из коляски. – Сейчас закончится представление, и подадут обед. В этот промежуток времени у императора обычно хорошее расположение духа.
– По голосу я узнал мадам Шевалье, – предположил Чичагов.
– Да, она самая, – подтвердил фон Пален. – Нынче граф Кутайсов всюду её таскает за собой.
Спустя пару минут музыка смолкла, и раздались аплодисменты. Царская чета, а за ними вся свита двинулась в сторону дворца. Павел был одет в простой замшевый колет без рукавов поверх белой блузы. Напоминал прусского фермера. Короткие штаны с чулками. Мягкие башмаки. Императрица тоже выглядела по-домашнему в просторном светлом платье. Да и вся свита была одета на деревенский манер. Мы втроём нелепо смотрелись в военных мундирах. Я заметил Софью в лёгком голубом платье с алой розой, приколотой к груди. Она, увидев меня, вспыхнула, но тут же овладела собой, быстрыми шажками подлетела к нам и с лёгким поклоном произнесла:
– Добрый день папа. Добрый день господа.
– Чудесно выглядишь, моя милая наяда, – поздоровался фон Пален.
Мы с Чичаговым по очереди поцеловали ей ручку.
Затем прошли вслед за свитой в большой тронный зал. Он действительно был огромный. Впечатление простора увеличивал расписной плафон в виде колоннады, возносящейся к небу. Огромные арочные окна украшала лепнина. Накрытые столы стояли полукругом и ждали гостей. Но Павел не спешил открывать обед. Заслушав доклад фон Палена, он приказал мне, Чичагову и еще нескольким офицерам пройти в его кабинет. Сам же явился минуту спустя, уже в военном сюртуке с чёрной лентой Мальтийского ордена через плечо.
Офицеры выстроились в шеренгу, и генерал-адъютант Уваров зачитал высочайшее повеление наградить меня орденом Святого Георгия третьей степени на шейной ленте за геройства, проявленные в Швейцарской компании.
Я чуть не задохнулся от счастья. Не часто меня поощряли наградами. Император лично надел на меня крест и искренне поздравил. Но потом вдруг помрачнел и вызвал из строя адмирала Чичагова.
– Я недоволен вашим докладом о Голландском походе, – сказал он.
– Чем же вызвано ваше недовольство? – спросил адмирал.
– Он неполон. Скрыты многие неудобные факты. Вы покрываете нижних чинов, которых следовало бы отдать под суд.
– Все офицеры сполна выполнили свой долг, – дерзко ответил адмирал.
– А у меня другие сведения.
– Позвольте узнать, от кого?
– От адмирала Кушелева.
– Но он же не участвовал в походе.
– Зато добыл нужные сведения и представил их во всех подробностях. А вы этого не соизволили сделать.
– Вы поверили откровенному вранью, – уверенно сказал Чичагов.
– Кушелев – мой адмирал и вице-президент Адмиралтейств-коллегии. Не забывайтесь.
– Да он даже весельной лодкой управлять не сможет не то, что боевым кораблём.
Павел побагровел от гнева.
– За дерзость и укрывательство преступлений, я вынужден вас отправить под арест.
– Я георгиевский кавалер. По закону не должен подвергаться наказанию, – ответил на это Чичагов.
– Вы кавалер? Вы изменник! – закричал Павел.
– Я георгиевский кавалер! – смело твердил Чичагов.
Император повернулся к Уварову:
– Сорвать с него крест!
Уваров открыл рот и замер на месте.
– Сорвать! – повторил Павел сквозь зубы.
Уваров быстро сделал шаг к Чичагову и сдёрнул с мундира орден Святого Георгия.
– А теперь можно и в крепость! – надменно произнёс император.
Адмирал побледнел от злости. Схватился обеими руками за ворот сюртука и рванул его так резко, что блестящие пуговицы с золотыми двуглавыми орлами запрыгали по мозаичному паркету. Чичагов бросил сюртук под ноги императору.
– Не желаю служить такому царю, – произнёс он с гневом.
– Увести и посадить в равелин! – приказал Павел фон Палену.
– Слушаюсь, Ваше величество, – как можно спокойней ответил губернатор.
– А теперь – обедать! – торжественно произнёс император, стараясь скрыть свой гнев. Его начало всего трясти. – Обедать! – быстро зашагал в обеденный зал, крепко сжав руки за спиной, чтобы никто не заметил, как они дрожали.
Я был поражён этой сценой и не заметил, как все ушли. Разве такое допустимо? Сорвать Георгиевский крест? Да за это в войсках – сразу же поединок, невзирая на чины и звания. Это больше, чем оскорбление. Я с недоумением смотрел на мундир адмирала, лежавший на полу, словно растерзанный труп.
– Добров, что вы тут застыли? – меня схватил за руку Уваров и потянул в обеденный зал. – Добров, не дурите. Быстро приведите себя в чувства и не забудьте поблагодарить императора за награду.
Я выбежал из дворца. Чичагов садился в коляску вместе с фон Паленым. Двое верховых казаков готовы были сопровождать арестанта.
– Вот так, мой юный друг, – криво усмехнулся адмирал.
– Позвольте, я за вас заступлюсь? – попросил я.
– Добров, вы сами только что из-под ареста, – накинулся на меня фон Пален.
– Не стоит, –
