Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
К счастью для нее, вечером назначенного третьего свидания принц выпил более обыкновенного, что внушило ему более мужества, потом встреча с кардиналом отняла у него опасение встретить его у племянницы, потом, наконец, он рассказал о своем приключении своему брату Морэ и кузену Монморанси, что не позволяло ему отступить, не сделав себя посмешищем, не считая того, что Монморанси научил его прекрасному средству придать себе храбрости против женского врага — сражаться в темноте, задув огонь. Принц пришел, решившись победить и не погибнуть.
Госпожа де Комбалэ, которая хотела быть одна, поспешила встретить герцога Анжуйского, как только услышала стук отворившейся двери. Надо было показать принцу дорогу, посветить ему и проводить до гостиной. Она явилась ему в темном коридоре, в который он вошел, как блестящая звезда, до того блестящая, что он был ослеплен и остался пригвожден на месте.
Гастон Орлеанский, привыкший к бесцеремонному обращению веселых девиц, которых, несмотря на свои юные лета, каждый вечер посещал у Неве, самой знаменитой куртизанки того времени, был черезвычайно робок со всеми другими женщинами. Но это было его главное достоинство в глазах герцогини де Комбалэ, которая сгорала нетерпением образовать ученика и не могла бы найти ученика милее. Она бесцеремонно подошла к нему.
— Как! Это вы? — сказала она, притворившись изумленной. — Я еще сегодня не ожидала иметь честь видеть вас.
— Черт побери! Герцогиня, — отвечал наивно Гастон, который счел за лучшее ругаться, чтобы придать себе тон, — признаюсь, что я не пришел бы, если бы не встретил на Новом мосту его преосвященство, который шел в Лувр.
— Дядюшка действительно должен был присутствовать сегодня при игре короля.
— Я сомневаюсь, однако, чтобы его преосвященство сегодня явился на игре моего брата в таком костюме, разве только в Лувре маскарад, о котором я не слышал.
— Что вы хотите сказать, принц?
— Кардинал был сегодня в шутовском костюме, который, как мне кажется, вовсе не идет к его званию.
— Дядюшка в шутовском костюме!
— Да, в желтом полукафтанье, в зеленых панталонах, закрытых широким плащом.
Герцогиня подумала с минуту, стараясь, конечно, угадать, что мог значить такой необыкновенный маскарад. Но угадать поступки такого человека, как Ришелье, было гораздо труднее, чем разобрать многосложные фигуры китайской головоломной игры. Молодая женщина, знавшая своего дядю и желавшая полезнее и приятнее употребить свое время, скоро отказалась от этого бесполезного упражнения. Она заперла на задвижку дверь, в которую вошел Гастон, потом, любезно обернувшись к нему, сказала, взяв его за руку, чтобы лучше вести в извилинах оранжереи, через которую надо было пройти в гостиную:
— Пойдемте, монсеньор.
Она села на диван, привлекла к себе принца и посадила его возле себя.
Племянница кардинала находилась тогда во всем цвете своей красоты. Блондинка с большими глубокими голубыми глазами, белая, розовая, миловидная, полненькая, она имела чувственные губы, кокетливую улыбку, задорный взгляд, ножки, исполненные обещаний, пухленькие ручки, какие бывают у ханжей, которые по своей теплой влажности и деликатности оттенка как будто имеют свойство электризовать все, до чего прикасаются.
При прикосновении руки, сладострастно сжимавшей его руку, молодой принц почувствовал, как жгучий трепет пробежал по всему его телу; но это не придало ему мужества, и он все робко потуплял глаза. Она же смотрела на него исподтишка и, наслаждаясь замешательством принца, не хотела прекращать его. К чему ей было торопиться?
— Итак, принц, — сказала она, лаская его голосом и глазами, — вы и сегодня не пришли бы ко мне, если бы не встретили моего дядю? Бедный дядя! Стало быть, вы считаете его очень страшным человеком?
— Но что сказал бы кардинал, если бы нашел меня здесь, возле вас?
— Что сказал бы? Что ему говорить? Его преосвященство счел бы за честь ту милость, которую ему сделал брат короля, посетив его жилище. Мог ли он думать, что вы ведете себя дурно со мной? Разве мы поступаем дурно в эту минуту?
— Конечно нет, — сказал Гастон, покраснев, потому что ему хотелось поступить дурно.
Но, к несчастью, он не смел.
— Если бы нам захотелось, — продолжала ханжа смиренным тоном, — мы были бы должны поскорее прогнать эту мысль, как дьявольское искушение. Я уже почти не женщина, потому что дала обет принять, как только сделаюсь достойна, суровую жизнь кармелиток. А вы, хотя уже великий принц, по летам еще ребенок.
Обиженный Гастон поднял голову. Это слово кольнуло его, как шпоры.
— Боже мой, герцогиня! — сказал он, ища пальцем усы, которых еще не было. — В нашей фамилии дети родятся взрослыми. Вспомните-ка моего благородного отца, короля Генриха.
— Ах! Ваше высочество, — сказала герцогиня с жеманным видом, который восхитительно к ней шел, — я надеюсь, что вы не во всем похожи на великого Беарнца. Король Генрих IV, говорят, любил всех женщин.
— Разве он поступал дурно, герцогиня?
— Фи! Какой ужас! И кажется, всех вдруг. Если бы он еще любил их одну после другой! — прибавила герцогиня со снисходительной улыбкой.
— Мне хотелось бы подражать ему.
Она пыталась покраснеть, оттолкнула руку принца, которую все еще держала, и отодвинулась в глубину дивана.
— Не говорите этого, — сказала она, потупив глаза. — Вы заставите меня жалеть, что я желала вашего присутствия, а я думала, что вы так благоразумны!
— Я слишком благоразумен, — отвечал Гастон, который, не находясь уже под огнем взглядов, нагонявших на него такую робость, несколько ободрился и начал спрашивать себя, не пора ли исполнить совет кузена Монморанси, храбро потушить свечу и с помощью темноты очертя голову броситься в битву.
Но лакомка до любви недостаточно еще насладилась пиршеством, чтобы желать кончить его так скоро. Она подняла глаза на свое лакомое кушанье, что тотчас заставило молодого принца оробеть, и сказала ему чопорно:
— Благоразумие никогда не бывает излишним, и жалеть о нем — значит грешить.
Потом тотчас, чтобы глотком меда заставить забыть горечь этих слов, слишком отзывавшихся будущей кармелиткой, она прибавила тоном нежного упрека:
— Посмотрите, однако, какое я имела к вам доверие! Я не хотела верить всем ужасам, какие говорили о вас около меня; если бы я поверила им хоть на одну минуту, я старалась бы даже не смотреть на вас. Но как предполагать, чтобы в такой молодости, с таким чистосердечным лицом, с таким робким и обольстительным видом, вы таили уже в душе все злодейства страшного негодяя?
Невинный юноша, хотя польщенный до глубины души, думал, что он должен защититься от преступлений, которых он, конечно, не совершал.
— В каких же злодействах меня обвиняют, герцогиня? — спросил он.
— В том, что вы хотите идти по следам великого Беарнца, то есть хотите любить или, по крайней мере, волочиться в одно время за всеми женщинами.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
