говорю с тихой угрозой в голосе.
Вскакивают, расплескивая чай и закашливаясь
— Константин Петрович… — давятся, пытаясь проглотить булки.
— Ты прав, Вадик, — говорю ему, оскаливаясь. — Грохну, оживлю, а потом ещё раз грохну. Если с ее головы упадёт хоть один волос.
— Шеф, да мы же это… — начинают виновато блеять.
— В инструкции очень четко прописан пункт по поводу еды на рабочем месте, — продолжаю давить.
— Да она сама предложила, Константин Петрович, а Анна Ивановна чай дала…
— Выбросить, — стреляю глазами на провиант в их руках. — Сказать Валерию, что завтра дежурите на складах вне графика. Без сигарет и кофе.
— Ясно… — несётся мне в спину обречённое. — Есть, шеф…
Захожу в тамбур и только собираюсь нажать звонок, как обнаруживаю, что дверь не заперта.
Сжимаю ручку. Нет, вы мне просто объясните, как эта женщина до своих лет дожила?! Ни на минуту нельзя оставить.
Захожу в коридор, сбрасываю ботинки и куртку. Из кухни доносятся тихий разговор и смех.
— Это прекрасно, Назима, что вы решились изменить жизнь, — философствует моя секретарь. — А деньги? Да черт бы с ними. Я с мужем столько раз переезжала и везде находила себе работу. И это, между прочим, в маленьким сыном. О! — спохватывается. — Я обязательно вас познакомлю. Семушка у Константина Петровича работает в айти отделе. Страшный домосед. Только компьютеры свои видит, даже съехал, чтобы я не мешала. Тридцать два года, и все никак мне невесту не приведёт.
Мда… А девочка прямо на расхват… усмехаюсь. Точно не зря ее этот урод прятал. Иметь красивую женщину — это тяжёлое испытание для мужчины. Независимо от религии.
— Боюсь, что на роль невесты я не гожусь, — мягко отвечает Назима. — У меня несколько другие планы.
Правильно. Удовлетворено бью кулаком по двери. Куда спешить? Что ты там в браке не видела?
Уже не скрывая своё присутствие, громко хлопаю дверью и прохожу на кухню.
— Ну утро доброе, — обвожу уставившихся на меня женщин взглядом. — Почему не в надувных жилетах?
— Доброе утро, Константин, — подскакивает со стула Назима и переминается с ноги на ногу, явно не зная, что с моим появлением делать. — А воду уже убрали. Не стоило так беспокоиться. Ничего не пострадало.
— Доброе утро, Константин Петрович, — степенно допивает свой чай Анна Ивановна и ставит чашку на блюдце. — Что же вы мне не сказали, что девочку здесь поселили? Одну. Я бы присмотрела. Да я даже не знала, что вы и этот этаж тоже выкупили! — осуждающе качает головой.
Не то чтобы я обязан посвящать секретаршу в таки подробности… Просто она со мной больше десяти лет. И как бывшая властная жена полковника любит всегда держать руку на пульсе. Уважая ее преданность, я стараюсь быть максимально открытым.
— Из головы вылетело, — пожимаю плечами. — Застройщик две недели назад позвонил, спросил не хочу ли выкупить. Порешали… Но вы самостоятельные, — ухмыляюсь. — Сами познакомились.
— Кофе, чай, завтрак… Простите, — тихо встревает в наш диалог Назима. — Будете, Константин?
Первым порывом собираюсь отказать, потому что… приворот это настоящий. Колдовство. Не иначе. Мужика каждый день кормить. Но, втянув в себя воздух готовой еды, киваю и признаюсь сам себе, что за этим и приехал.
— Все буду…
— Вот и хорошо, — резво поднимается со своего места Анна Ивановна. — Вы же потом в офис?
— Да, — подтверждаю.
— Тогда пока вы позавтракаете, я быстро соберусь. Не откажете, Константин Петрович, доставить престарелую женщину до рабочего места? — интересуется слегка кокетливо.
Она прекрасно понимает, что я не откажу, но воспитание диктует соблюдение субординации. Пусть и слегка ироничной.
— Конечно, жду вас, Анна Ивановна, — занимаю освободившиеся стул.
Едва за моим секретарем закрывается входная дверь, мы встречаемся с Назимой глазами.
— Ты как? — Спрашиваю просто, почти лично.
— Нормально, — слегка заторможено кивает, ставя передо мной тарелку и сбегает к плите. — У меня нету ничего мясного, но я могу обжарить вам сыр, Константин.
— Обжарь… — отпускаю я ее и просто смотрю за тем, как Назима скользит по кухне.
Это как медитация. Когда что-то становится на свое место. Мне на мгновение кажется, что даже ее дети никогда не будут такими мерзкими, каким был я. Какими бывают большинство детей в торговых центрах, когда валяются на полу и орут. Завтракают, делают уроки… Дети Назимы будут ее любить и беречь. Будут мыть за собой посуду и хорошо учиться, унаследовав интеллект от какого-нибудь «Семушки». Потому что иначе с ней нельзя. Будут приезжать на все праздники и привозить внуков до самой старости… Мда… У моей секретарши вкус на женщин лучше, чем у любого мужика. Не зря она в Назиму для сына так вцепилась. Ну и ладно… Семён действительно нормальный парень. Вообще к нему нет претензий. Только немного дрыщав и стеснителен. Так на права до сих пор не сдал. Зато под юбку к девчонке сразу не полезет, как ты Тихомиров. В театр будет с ней ходить по воскресеньям. Ну?
— Приятного аппетита, Константин, — появляется на столе новая тарелка с салатом и сыром, а следом за ней большая кружка кофе. — И вот ещё…
Метнувшись к шкафчику, Назима кладёт передо мной два блистера таблеток.
— Это успокоительное и обезболивающее. Вам, кажется, нужно…
—
— С тобой… — делаю выразительную паузу. — Успокоительное можно жрать, как витамины. А теперь остановись и послушай меня! — чуть повышаю голос.
Замирает.
— Да? — опасливо.
— Ты мне можешь объяснить, — разгоняюсь в праведном гневе, — какого лешего ты открываешь двери, когда я четко сказал без охраны — никуда? Тебе что? Фото для наглядности показать, как в кулинарной книге, что с такими доверчивыми дурами можно сделать?
Достаю из блистеров по таблетке и запиваю их кофе.
— Вы правы, — белея, стискивает Назима в руках спинку стула и сейчас своим внешним видом напоминает мне не взрослую женщину, а провинившуюся институтку. — Я была неправа. Я запомнила. Такого никогда не повториться. Спасибо вам… Если это вообще уместно сказать, — ломается ее голос.
Черт! Ну вот как ее ругать? Душу в груди порыв встать и прижать дуру к
