выговариваю я и тут же морщусь от безжалостной вспышки-воспоминания.
В голове всплывает перекошенное злостью Мишино лицо. Он тоже здесь был… вчера. В этом я теперь точно уверена.
А ведь ещё недавно я думала, что хуже моей ситуации быть ничего не может, но выходит ещё как может.
— Чёрт, — послышался снизу Колькин голос, — уже встала, потрошительница Медвежьих мозгов?
— Не поняла? — пропищала я в ответ.
— Вот и я не понял, как ты раньше всех встала, да ещё и выглядишь нормально — не сильно помятая. Хотя-я… Ты вчера единственная пизд…й не получила от Мишки, возможно это тебя и спасло.
Я онемела от удивления, а Колька начал медленно подниматься с пола.
— Вот правда говорят, Машуня: не делай добра — не получишь зла. Я как чувствовал, что наша помощь нам боком встанет. Так и вышло.
Глава 24
Третьим парнем оказался Рустам. Он был Колькиным соседом по дому и по совместительству его одногруппником. Мы и раньше пересекались с Рустамом в общих компаниях, а вчера, оказывается, по-настоящему «сдружились»…
Ужас! Лучше бы я вчера обморозилась на улице, чем узнала как мы впятером провели вечер… Пятой с нами была Лика, бывшая Ванькина девушка, но она ночью уехала домой.
Как потом окажется, быстрый уход девушки станет главным двигателем многих событий последующих дней, но об этом мы все узнаем позже… Сейчас бы переварить ту историю, которую постепенно рассказывал мне Ванька, когда проснулся.
Начиналось всё спокойно. Мы подъехали к Колькиному дому в половине девятого вечера — это я и сама вспомнила. Пока Ванька варил пельмени и открывал банку с солеными огурцами, Колька налил в стопку коньяка и настоял, чтобы я выпила. Я не отказалась: продрогла телом и душой, а ещё хотела хоть немного расслабиться. Алкоголь же должен расслаблять! По крайней мере я об этом слышала. О том, что стопка коньяка на голодный желудок может отрубить память и выключить мозг, я тогда и подумать не могла. Но так вышло… После этой треклятой стопки, я ничего вспомнить не могла. А Ваня начал рассказ. Хотя рассказом это произведение я бы точно не назвала, это была скорее сказка — чем дальше, тем страшнее…
— Я уже вытаскивал пельмени из кастрюли, когда ты попросила налить тебе ещё коньяка. Ты вся тряслась и мы тогда ещё с Колькой подумали, что одна порция алкоголя тебя не согрела и он налил вторую стопку. Ты выпила и понеслось… Вначале ты плакала и отказывалась с нами разговаривать. Пока мы уговаривали тебя поесть, ты размазывала слезы по лицу и просила нас оставить тебя одну. Мы сдались и тогда ты стала рассказывать… Ты говорила без остановки, а мы слушали и даже не старались перебивать. Слов нужных не находили, да и в шоке были. Когда ты выговорилась, попросила налить следующую стопку. Колян категорично отказался и даже убрал коньяк в холодильник. Мы просто хотели накормить тебя и положить спать. Я диван пошел раскладывать, а Колька пытался впихнуть в тебя хоть один пельмень, но не тут то было. Ты снова начала плакать и попросила телефон.
— Сразу скажу, — прервал Ванин монолог Коля, — мы сделали всё, что могли. Уговаривали, просили, но тебя было не остановить — ты хотела поговорить с Мишкой. И когда я сдался — ты позвонила Медведю. Мы не слышали, что он тебе говорил или отвечал, но твои слова можем повторить.
— Повтори, — тихо попросила я.
— Цитирую: «Привет мой самый лучший бывший друг. Тебе Маша звонит. Я освобождаю тебя от тяжелой ноши и обязанности мне помогать. Можешь быть свободен. Я живая и обо мне заботятся». После этого ты сбросила вызов, но через секунду набрала Мишкин номер снова. Не договорила, так сказать. Прокричав в трубку: «Прощай, ты мне больше не нужен!», ты выключила вначале мой телефон, а потом и Ванькин. На хрен мы пошли у тебя на поводу, я до сих пор не понимаю. Как потом оказалось, это стало решающей нашей ошибкой.
— Он приехал, — заламывая руки, утвердительно сказала я.
— Не то слово! — прошипел Ванька и провел по разбитой скуле рукой.
У Кольки была разбита губа, а вот нос Рустама пострадал больше всего.
— Я и представить себе не могла, чтобы Миша мог кого-то ударить, — виновато отозвалась я, глядя на то как Рустам прикладывает к переносице лёд.
Парни переглянулись и мне показалось, что они расценили мои слова как полнейшую глупость.
— Он раньше никогда не дрался, — продолжила я, на что ребята синхронно усмехнулись.
— Может на этом и остановимся, Маш. Или дальше рассказывать? — через минуту спросил у меня Ванька.
— Дальше, — прошу я, сцепляя руки в замок.
Глава 25
— А дальше пришли Рустам и Лика, — продолжил Ваня, — мы же в приставку собирались с Колькой играть и Рустам тоже собирался заскочить. Ну а Лика «села ему на хвост». Я с ней порвал давно, но она никак не успокоится. В общем, они притащили два пакета пива и бутылку Мартини. Ты увидела ребят и немного успокоилась. Лика-зараза предложила распить с ней бутылку Мартини и ты охотно согласилась. Мы и сюда пытались вмешаться, но вы, блин, втроём прям спелись и только шикали на нас. Как ты понимаешь ни в какую приставку мы не играли, Маша. Мы притащили в зал столик и стали бухать. Вы с Ликой — Мартини. Мы втроем пили пиво и добивали остатки коньяка. Лика не переставая трещала и бодрила Рустама, чтобы он развеселил грустную девушку, то есть тебя. Мы с Колькой пытались выпроводить хотя бы провокаторшу Лику домой, но из этого ничего не вышло. Тем временем вы с Русом продолжали играть в гляделки, а потом ты сама подсела к нему.
Рустам убрал лед с переносицы и тихо вставил.
— Все было в рамках приличия. Я руки не распускал…
— Да это и понятно, — перебил парня Колька, — мы то всё видели… Но ты же сам понимаешь, брат, что ваши крепкие объятия в присутствии Медведя ни чем хорошим не могли закончиться.
— Я не хочу оправдываться, как баба, но я не был инициатором этих объятий.
Рустам стрельнул в меня задумчивым взглядом, после чего я покраснела, как сморщенная помидорка.
— Я тебя обнимала, да?
— Ты не обнимала его, Маша, — вместо Рустама ответил Ваня и я поначалу облегченно выдохнула, — ты, в буквальном смысле этого слова, лезла на Руса и пыталась его поцеловать… на глазах у Решетникова.
— О не-ет, — протяжно шиплю я и закрываю
