[АНГЕЛИНА]
Я слышу журчание воды из ванной. Сижу на высоком барном стуле и просто смотрю, в стену. Впервые в жизни такое. Ощущения страха и опасности. Коснуться, прижаться и в то же время собраться и уйти. Когда он коснулся меня, чуть с ума не сошла. С головой накрыло. Впервые такое странное ощущение, от которого хотелось под одеяло спрятаться и не выбираться оттуда. Встала, дошла до комнаты и осторожно шагнула в нее. Светлый интерьер, большая кровать, плазма, красивая барная стойка, ничего лишнего. На стойке что-то лежало, подошла и увидела пухлый конверт, на котором каллиграфическим подчерком было написано: Отшельнику, лично в руки. Обернулась. Из ванны до сих пор доносились струи воды, он еще не вышел. Конверт тем более был распечатан. До меня уже. Пальцы очень быстро действовали. Заглянула внутрь, какая-то дискета, деньги и письмо. Я достала письмо, и все время оборачиваясь назад, бегло пробежала по строчкам, написанным все тем же подчерком.
— Отшельник! Я знаю, только вы можете мне помочь! Это очень важно! Мне нужно сменить все, в деньгах я не нуждаюсь, хорошо заплачу, но скажу сразу! Все не так просто, меня будут искать! Мой муж! Он опасный, страшный человек, все детально проверит и, если узнает, что я жива, заживо закапает меня! Вы моя последняя надежда, я очень прошу вас помочь мне! У меня дети, и я не хочу, чтобы он убил нас всех! Помогите. Алена.
— Тебя не учили, что читать и брать чужие вещи нельзя, Ангелина?
Я быстро запихнула письмо в конверт и развернулась. Позади стоял он. В джинсах и с голым торсом. На шее полотенце. А по мощной груди стекали капельки воды. Прижавшись к стойке, пыталась не дышать. Надо же так бездарно попасться, не услышала его шагов.
— Прости! Я сама не знаю, что на меня нашло!
В его глазах не читалось ничего хорошего. Теперь он меня точно убьет. Я прочитала личное, чужое, что-то его.
— Не делай так больше никогда, очень прошу тебя!
Подошел ко мне вплотную, обдавая запахом свежести и хорошего мужского одеколона. Взяв конверт, сунул его в какой-то шкафчик. В каждом его движении читалась злость.
— Это мое! Личное!
— Я знаю, прости!
Давид достал белую рубашку и бросил ее на кровать.
— Твое прости неуместно! Некоторые вещи, — это, тайна и свидетели ни к чему!
Я похолодела, а он смерил меня взглядом.
— Убивать тебя никто не собирается, но ограничимся первым предупреждением!
Взял в руки рубашку и вышел из комнаты. Я так и осталась стоять, прижимаясь к стойке. Походу подвела его. Пошла вслед за ним. Он был на кухне, застегивал рубашку. А перед ним стоял стакан со спиртным в котором кубиками растворялся лед.
— Мне правда очень жаль, прости меня!
Давид поморщился.
— Ты уже извинилась, больше не стоит! Завтра многое решится!
— Что?
— Если все, как я планирую, с новыми документами начнешь новую жизнь уже на этой неделе! — пожал плечами он.
Я стояла в нерешительности, даже не зная, что мне ответить.
— Как все узнаю, приеду за тобой! Пошли!
Он залпом выпил свой напиток и посмотрел на меня. Наши взгляды встретились. Впервые в жизни, я испытывала такое, просто хотелось подойти и обнять. Прижаться к нему, в поисках защиты и тепла. Но, я не решилась.
— Я надеюсь все получится!
Больше не знала, что сказать. Мне казалось, что все, опять что-то рушится. Сильно захотелось плакать, сдержалась. Не хватало только заплакать на его глазах. А он меня обманул с этой девушкой, его много чего связывает. Она очень красивая, яркая, не чета мне. Они вместе, я чувствую это, знаю. Объяснить не могу, но это так.
— Обещаю!
Подходит ближе. Я на этот раз вжимаюсь в стол, и ловлю себя на мысли, что хочу пройтись ладонями по его груди. Твердой груди с шикарным прессом. Он особенный, а я кажется фильмов пересмотрела. Стоит не мигая, внимательно изучает меня. Ноги становятся ватными. Что со мной не так? Что он сделал? Я себя не узнаю и куда деться мне не знаю.
— Ты прекрасна! Слишком!
Его пальцы проходят вдоль ранки на моей щеке, которую оставила эта его ненормальная пассия. Мне так хочется перехватить его руку, взяться за нее, но я не могу. Мне стыдно за свои мысли, я ведь его совсем не знаю. Стаса которого знала всю жизнь, чуть не убила за его домогательства, а тут…
— Нам пора идти, принцесса!
Отходит от меня и развернувшись, идет к двери. Внутри меня все разочарованно сжимается. Боль в каждой мышце. Я не она, и нужно это признать, мне никогда не стать такой красивой и желанной для него.
* * *
Очень хотелось поговорить с ним, что-то рассказать или что-то услышать, но, он всю дорогу хранил молчание. Я не знала с чего начать. Просто откинувшись на кресле, прокручивала в голове весь день.
— Приехали!
Остановил машину и посмотрел на часы у себя на запястье.
— Ты завтра приедешь?
Пожал плечами.
— Не знаю, Ангелин, продуктов у вас хватает, все есть! Ничего не должно случится!
— Даже нет телефона чтобы тебе позвонить если что-то случится!
Он бросил на меня взгляд.
— Такое условие! Ничего не случится! Поверь, если что-то не дай Бог, я приеду!
— Как ты узнаешь?
— Узнаю, я экстрасенс!
На этом разговор зашел в тупик. Он первым вышел из машин, загнал собак в вольер и после вышла я. В руках Давида были пакеты с моими платьями и туфлями.
— Спасибо еще раз!
Ничего не ответив, молча пошел в дом. Я, ругая себя шла сзади. Как, ты не понимаешь, он не хочет общаться. Ему не до тебя, даже то, что было в машине не считается. А что, по сути, было? Ничего не было. Занес пакеты в дом, ко мне в комнату.
— Сынок! — тут же вышла с кухни бабушка. — Я тебя такого про Леньку Фельдмана расскажу, закачаешься! Только привези что-нибудь! Трубы горят!
Мне стало так стыдно за нее, что я готова была провалиться сквозь землю.
— Мы с вами и вашей дочерью, уже все обсудили! — холодно произнес Давид. — Потерпите, скоро выпьете! Пока, Ангелина, хорошего вечера!
Он так быстро вышел. Также быстро запер входную дверь. Я даже до свидания не смогла ему сказать, все из-за бабушкиной водки. Разочарованно вздохнув, зашла в комнату и присела на диван. Здесь все еще стоял аромат его парфюма.
— Вы где были? Он тебе что-то купил?
— Чтобы я выглядела достойно! Мало ли придется с кем-то встретиться!
Бабушка вошла в комнату.
— Лучше бы о бабушке подумала, уговорила купить пузырь! Так нет о себе думаешь только, Фельдмановское проклятое отродье!
