же исчезла под нижними юбками, а девушка издала полувсхлип-полустон, вцепившись руками в плечи мужчины.
Орлан Грум резко рванул платье на Анне, высвобождая пышный бюст на свободу. Она только охнула, а мужчина уже упал на колени и начал покрывать ее грудь жадными поцелуями.
Невозможно прекрасный Мрак одним движением избавился от штанов и сжал в объятиях хрупкую блондинку с длинной косой. Его руки шарили по спине девушки, расстегивая платье.
По всему залу отдельно стоявшие до этого люди складывались в пары, а кое-где и в троицы. Изо всех углов слышался треск ткани и хриплые стоны. Губы находили губы, руки сжимали все, до чего могли дотянуться.
От этого зрелища мне резко стало жарко, в горле пересохло. Я судорожно сделала глоток и поняла, что бокал уже опустел. Налила новый и снова приникла к окошку, продолжая напевать.
За решеткой меня ждало ошеломляющее зрелище. Избавившись от одежды, тела слились в единое целое, двигаясь в древнем ритме. Я смотрела, как подтянутые мужские ягодицы с силой вбивались в женские бедра. Дамские ножки обхватывали поясницы и покачивались на плечах. Руки сжимали груди и царапали спины.
И чувствовала, как в моих жилах вместо крови начинает пылать пламя. Я уже не могла петь дальше. Но никому в зале это и не нужно было. Они с упоением отдавались страсти, забыв обо всем.
Я пыталась сохранить последние крупицы разума, вспоминая о самых грустных моментах в своей жизни. Представляла лицо Гаркона. Но свадебная песнь и развернувшееся перед моими глазами зрелище оказались сильнее. Меня бросило в жар, внизу живота сладко потянуло, а легким перестало хватать воздуха.
Следующее, что я помню, – как резким рывком открыла дверь, схватила Анкера за камзол и потянула к себе, прижимаясь искусанными в кровь губами к его рту.
Его руки тут же обвили мою талию, приподнимая над полом. Анкер сделал широкий шаг и занес меня в комнату, не позволяя нашим губам расстаться ни на секунду. Они жадно изучали друг друга, захватывая по очереди в плен. Чтобы через мгновение снова сдаться, отдавшись во власть противника.
Я зубами нежно потянула его нижнюю губу на себя и услышала приглушенное рычание. По обнаженной спине заскользили горячие ладони. Он уже расшнуровал мое платье и начал спускать его с плеч.
Мои руки на ощупь развязывали шейный платок, шелк холодил пальцы. Наконец, атласная лента скользнула на пол. Пуговицы камзола не собирались поддаваться так просто, серебряные петли крепко держали стеклянные бусины. Я простонала от отчаяния, не желая возиться с ними целую вечность. Услышав мое негодование, Анкер взял на себя нижний ряд. Наконец плотный камзол капитулировал перед нашими совместными усилиями и полетел на пол.
Рубашка по сравнению с ним казалась слабой преградой. Мои ладони ощущали жесткую грудь и крепкие плечи, переходящие в мускулистые руки. Но мне нестерпимо хотелось избавиться от тонкой ткани, почувствовать живую кожу. Поэтому я расстегнула рубашку в несколько судорожных рывков.
Анкер повел плечами, и белоснежная ткань сползла вниз. Тут он оторвался от меня, но, к счастью, только для того, чтобы снова приникнуть. Горячие губы чертили пунктирную дорожку от шеи до ключиц. Воздуха не хватало, кажется, я просто забыла, как дышать. Сердце билось так быстро, будто собиралось вырваться из груди и сбежать. Бросив меня здесь безумную, беспамятную, одержимую мужским вкусом и запахом.
Я жила от прикосновения до прикосновения. Чувств было так много, что я едва могла их выдержать. И все равно хотела большего. Губы Анкера опускались все ниже, мои пальцы запутались в его волосах. Низ живота свело истомой, каждый поцелуй вызывал непроизвольные сокращения мышц.
По ногам пробегала дрожь, они отказывались держать меня, отдавая полностью во власть крепких рук. Которые уже опустились на бедра, чтобы помочь избавить их от платья, но, почувствовав мою слабость, подхватили, сжали, донесли до кресла.
И все началось снова, как будто и не прерывалось. Обжигающие прикосновения, покусывания и облизывания. Все ниже и ниже. Пока губы не наткнулись на пояс белья. Как быстро выяснилось, совершенно здесь лишнего…
Этот поцелуй был горячим, влажным и бесстыдным. Ничего в жизни я не ждала так, как его. От первого прикосновения губ Анкера по телу пробежала дрожь. От второго острое удовольствие прострелило меня насквозь. Когда же я почувствовала там его гибкий язык, мои ноги сами собой судорожно сжались, взяв его голову в замок.
Я не знаю, сколько прошло времени. Не знаю, что и как он делал. Помню только, как под закрытыми веками пробегали вспышки света. Это были блики огненных цветов, распускающихся где-то внутри один за другим. Пока последний фейерверк не заставил меня тонко вскрикнуть. А потом наступила полная темнота, тишина и чувство невероятной легкости.
Горячее тело Анкера прижалось ко мне, вырывая из небытия, руки обхватили в объятии. Губы горячо коснулись шеи и начали томительное путешествие вверх, к ушку, чтобы одарить его легким укусом. Наконец мы снова слились в поцелуе.
Наши тела прижимались друг другу все крепче, словно пытаясь сплавиться. Но сколько бы страсти ни было в игре губ и языков, мне ее было недостаточно. Внутри поселилась гулкая, сосущая изнутри пустота, которая требовала схватить, притянуть, ощутить. Наполниться до краев.
Мои ноги обвили бедра Анкера, а рука поползла вниз по его животу, пока не нашла ту жизненно необходимую твердость, которую искала. С его губ сорвался хриплый стон, а рука перехватила мою ладонь, взяв все на себя.
Я замерла, одновременно страшась и предвкушая следующего мгновения. Но ожидание затянулось. И тут мою грудь сковал морозом панический страх, нахлынули воспоминания о том, что подобное уже было. Я так же лежала, мечтая заполнить внутреннюю пустоту, и все замерло, а потом оборвалось…
В ужасе я открыла глаза и увидела ледяной, как озерные воды, взгляд Анкера, нависшего надо мной на одном локте. Его лицо выражало жуткую муку. Увидев, что я открыла глаза, он прошептал:
– Прости…
Мне резко стало холодно. Я поежилась и попыталась выползти из-под него. Заметив движение, он тут же перекатился вбок, освобождая. Отвернулся, избегая взгляда.
Боже, как стыдно. Свадебная песнь и созерцание чужих удовольствий – все это опьянило и лишило меня разума. Но самое ужасное, что я не просто была одурманена. Я действительно испытывала к Анкеру тягу. Желание было настоящим. А теперь я обнажена и отвергнута.
Почему? Да, я сама на него бросилась. Предложила себя. Но он же откликнулся. Он же хотел этого не меньше, чем я. Пытаясь трясущимися руками зашнуровать платье, я не выдержала и задала волнующий вопрос.
