слишком по-человечески.
— Таков вирус, я полагаю.
Хропотов кивнул.
— Само собой. Но почему его создали таким?
— Чтобы внушить всем, что машины представляют опасность.
— Это очевидно.
— Тогда что вы хотите от меня услышать? — я почувствовал лёгкое раздражение из-за того, что разведчик ходил вокруг да около.
— Всё это уже было сотни раз, — ответил Хропотов. — Я имею в виду недоверие к искусственным интеллектам, страх, паранойю, попытки учинить геноцид машин, если можно так выразиться. Но киборги и роботы по-прежнему живут бок о бок с нами, верно? Они никуда не делись, и мамаши не торопятся выкинуть на помойку автоматических нянек своих детишек сразу после просмотра выпуска новостей, где передали об очередном заразившемся роботе. Военные не дураки. Зачем им тратить время впустую и заниматься тем, что ни к чему не приведёт?
— Значит, они рассчитывают на… результат, — проговорил я неуверенно.
Хропотов кивнул.
— Вот именно! Киборгам в массе ничего не грозит. И военные не так уж сильно боятся их, уж можете мне поверить. Страх — только оправдание заговора, а на самом деле никто не верит в восстание машин — всё это из области фантастики.
— Тогда что им нужно?
— Власть! Всем нужна именно она.
В такси повисла многозначительная пауза, и я понял, что мне предлагалось поразмыслить и самому прийти к правильному выводу.
Что ж, попробую. Власть принадлежит Мафусаилам, но они доживают свой век и в следующем году должны превратиться в искусственные разумы. Военные хотят встать во главе правления, значит, им нужно сместить Мафусаилов. «Азраил» делает киборгов опасными. Что, если он проникнет в системы Мафусаилов? Это едва ли возможно, но ведь достаточно посеять страх, чтобы комиссия проголосовала против продления срока правления Мафусаилов в виде искусственных интеллектов. Нужно дискредитировать киборгов, продемонстрировать их уязвимость перед вирусом. Но одно дело заразить официанта и совсем другое — Мафусаила. Тут нужно что-то посерьёзнее маньяка или группы террористов. Чтобы посеять панику, требуется инфицировать искусственный интеллект, сопоставимый с мозгом Мафусаила. Разум, управляющий космической станцией или больницей. А ещё лучше заразить «Азраилом» киборга, отвечающего за какое-нибудь оружие массового поражения. Вынудить его уничтожить пару кварталов или сбить несколько самолётов. Показать людям, что может случиться, если свихнутся разумы, от которых напрямую зависят их жизни.
Я попытался представить себе эту ситуацию. У законопроекта о продлении срока Мафусаилов практически не будет шансов. Люди не решатся подвергнуть себя подобной опасности. Старцы канут в Лету, а в качестве альтернативы правление возьмут на себя военные, объявив, что положение чрезвычайное и требует соответствующих мер. Я сжал кулаки. Мне в этом плане отводилась ключевая роль. Из-за того, что я благодаря новым имплантатам мог дешифровывать искусственные разумы самого высокого уровня. Меня хотят использовать как переносчика «Азраила»! Возможно, вирус уже во мне. Дремлет, не подающийся обнаружению, и ждёт, когда я вступлю в контакт с подходящим киборгом.
От подобных мыслей похолодела спина, и непроизвольно начали трястись руки. Я прижал их к коленям, надеясь, что Хропотов ничего не заметит.
Нужно рассуждать дальше.
Я могу подключиться к искусственному разуму только в одном случае — если он будет одержим. То есть уже инфицирован. Но тогда я как переносчик «Азраила» не нужен. Что-то не сходится. Что заставит меня влезть в чистый разум? А именно это от меня, судя по всему, и потребуется. Причём наверняка предусмотрены два варианта: я сделаю это, не подозревая о собственном предназначении, либо меня будут шантажировать. Поскольку я, вроде, разгадал чей-то план, остаётся последнее. Я попытался представить, что может вынудить меня осознанно пойти на поводу у заговорщиков. Оказалось, что повлиять на меня будет не так уж сложно. У меня есть друзья, есть собственная жизнь, с которой я не готов расстаться. Так что перспективы вырисовывались самые мрачные. В то же время от меня в данном случае мало что зависело. Если искусственный разум не будет инфицирован, Экзорциста к нему и близко не подпустят. Значит, нужно его сначала заразить каким-то другим вирусом, но тогда вся комбинация теряет смысл по очевидной причине: если его можно инфицировать в принципе, то запускать в систему надо сразу «Азраила». Таким образом, моя роль совершенно непонятна.
— Вы задумались, — проговорил Хропотов, бросив на меня любопытный взгляд.
— Разве вы не этого хотели?
Разведчик усмехнулся.
— И как результат?
— Думаю, военные хотят заразить какой-нибудь мощный компьютер «Азраилом» и тем самым дискредитировать законопроект о продлении правления Мафусаилов в виде искусственных интеллектов. Вы к этому выводу пытаетесь меня подтолкнуть?
Хропотов кивнул.
— Да, к нему. Такова наша версия происходящего. Но это не всё, разумеется.
— В смысле?
— Есть ещё программа-дешифратор, которую Таросов пытается протащить в Сеть. Забыли?
— И как она вписывается в план военных?
— Запасной вариант. На случай, если законники не испугаются и всё-таки примут закон о новой эре Мафусаилов.
— Тогда военные заразят искусственные разумы старцев «Азраилом», а программа-дешифратор их автоматически уничтожит?
— И будет объявлена диктатура, — кивнул Хропотов. — Для обеспечения безопасности страны в условиях отсутствия правительства.
— Но как они собираются заразить Мафусаилов?
Хропотов бросил на меня долгий взгляд сквозь тёмные очки.
— Вот это и надо выяснить, лейтенант!
Я не мог понять, какое место в плане Таросова отведено мне, хотя общая картина заговора более-менее вырисовывалась. Хаос или Космос. Разрушение или гармония. С кем вы, лейтенант Адитумов, с военными или с Мафусаилами? Я чувствовал, что этот вопрос повис в воздухе.
— Остановимся минут на пять? — предложил Хропотов, указывая на виднеющийся впереди общественный туалет с броской вывеской WC.
— Без проблем, — кивнул я.
Разведчик велел водителю притормозить и вылез из машины.
— Дождитесь меня, — проговорил он шутливо перед тем, как захлопнуть дверцу.
— Постараюсь, — отозвался я в тон ему.
Интересно, сколько на самом деле в округе агентов нашей разведки? Невольно я бросил взгляд в окно, хотя отлично понимал, что никого не увижу. За нами могли следить с расстояния нескольких километров. Тем более что у Хропотова наверняка есть как минимум маячок.
Со стороны океана дул небольшой ветер, раскачивавший разлапистые пальмы, ровными рядами высаженные вдоль дороги. В Австралии тепло, здесь нет даже намёка на зиму. Голубое небо без единого облачка расчерчивали вытянутые в нити косяки аистов.
Когда Хропотов вернулся, тёмные очки у него лежали в нагрудном кармане — должно быть, он снял их, пока справлял нужду.
— Не пойдёте? —
