то отпрысков для него я настрогаю намного быстрее, чем остальные дивианцы, страдающие от детской смертности.
Шутки шутками, но поговорить с Виви необходимо. Открыто моего отцовства она, конечно, не признает, но обязательно даст намёк.
7. В плену или падение Диабы и серое мясо
Погрузившись в воспоминания о событиях до плена, я забыл о самом пленении. Я не слышал грохот стен летающей башни, не слышал всхлипывания и нервный лепет торговца. Боль от незаживающих ран не раздражала, заслонённая образами прошлого. Хорошо, что хотя бы руки мне развязали.
Правда, очень хотелось есть. Образы прошлого, содержащие сцены приёмов пищи, вызывали в желудке болезненные спазмы.
Возвращаться в настоящее было тяжело, как возвращаться в Транспортный Колледж из отпуска в Абхазии.
Сначала я поморщился от грохота, потом — от тычка в плечо. Наконец, сквозь грохот камней разобрал вскрик торговца:
— Кто-то пришёл, кто-то пришёл. Гляди-ка? Это низкий пришёл, неприятность принёс…
Открыв глаза, я приподнялся с пола и повернулся.
Перед прутьями нашей клетки стоял Диаба. В одной руке держал деревянный кувшин, из которого отхлёбывал горячее питьё, вкусно пахнущее травами и ягодами. Другой поглаживал свои усы, похожие на усы Илиина Раттара, но не настолько ухоженные и завитые.
Одет он в халат, вышитый крупными лепестками ман-ги, окаймлёнными бусинками чёрного небесного стекла высшей закалки и золотыми гранями. Халат безумно дорогой, хотя не новый: видны потёртости и несколько заплаток на подоле.
Кто жил в высшем обществе Дивии, тот с первого взгляда узнавал одежду с рынка для высокоморальных. Такие халаты конструировали и строили тщательно и неспешно, как доспехи или небесные дома. И стоили они столько же, а иногда и больше.
Подобные халаты — роскошь для дивианца среднего уровня доходов. Даже у меня было всего один такой халат. В подобной одежде старшие славных родов встречали некоторых гостей, демонстрируя богатство.
Кто продал низкому такую красоту? Если владелец продал родовой халат, что маловероятно, то его купил бы другой прирождённый житель, но никак не грязесос.
— Убедился, Самиран, что я не низкий? — сказал Диаба.
Я не стал отвечать. Диаба — падший в дорогом халате. Ну и что это меняет? Ничего. Не стоило тратить силы на словесный поединок.
— Ладно, попробуем поговорить по обычаям летающей тверди. Позволь представиться: меня зовут Диаба Разумеющий.
— Что делающий? — иронично переспросил я.
— Разумеющий.
— Но я слышал, как твои подхалимы называли тебя Властвующим.
— Разумеющий, Властвующий, Неистовый, Благодарящий… Угнетённые небом народы присоединили к моему имени много дополнительных имён. Но сейчас я — Разумеющий.
— Не путаешься?
— Одно имя для сиабхи, другое для ач-чийцев, третье для лесных, остальные — для остальных народов. Тебе же лучше, если я в беседе с тобой, буду Диабой Разумеющим, а не Умертвляющим или Карающим.
Я просунул руки между прутьями решётки:
— Дай мне время, и я присоединю тебе новое имя — Диаба Умирающий. Как тебе?
— Так себе. Но одно из моих славных имён, я уверен, ты слышал много раз.
— Неуважаемый, клянусь всеми Создателями, с того дня, как ты испуганно улетел из скалистого храма, унося недобитых грязных колдунов и Хозяев, я вообще о тебе не слышал. Ни как о Разумеющем, ни как о Благодарящим, ни, тем более, как о Карающем. Ты грязь под ногами дивианца, и ничего более.
— Я такой же высший, как ты. А у нашего племени принято отвечать на названное собеседником имя.
— Без всякого уважения, но на языке высших людей ты говоришь не очень правильно. Такого не бывает с прирождёнными жителями.
— Но и ты, парень, известен своими странными словечками?
Я постарался не выдать, что поразился осведомлённости собеседника.
С хитрой усмешкой Диаба продолжил:
— Я начал учиться языку позже, чем другие дети на Дивии. Точнее — моё обучение было прервано.
— Допустим. Но мне нет дела, как ты научился понимать язык.
— Я тоже родился на летающей тверди. Я равен тебе и любому другому так называемому «прирождённому жителю».
Последнее Диаба произнёс с иронией.
— Но я знаю и разумею намного больше, чем любые мудрецы низа и верха. Для меня они все суть одинаковые недоумки.
— Ты понял это в таком же видении, в каком ваши жрецы посещают летающую твердь?
— Нет. Я не одурманивал себя грибной мукой, чтобы видеть желанное, как это делают глупые жрецы. Мои знания почерпнуты из другого источника. И если ты правильно распорядишься своей судьбой, я тебе поведаю о нём.
Диаба помолчал, ожидая от меня вопроса, что там за источник? Но я не спросил. Рано или поздно сам скажет.
Диаба продолжил:
— Помню, как я и моя мать жили в Третьем Кольце. У нас был роскошный дворец, над которым висело три громадных небесных дома. Нам прислуживали сотни челядинцев с золотыми тарелками на груди… Мне не исполнилось и четверти поколения, когда всё это было потеряно после справедливого сравнения Обвинения и Правды в Прямом Пути.
Названия дивианских учреждений и юридических процедур он произнёс с презрением, а «справедливое сравнение» с иронией.
— Твоих родителей приговорили к падению в грязь?
— Только мою мать. Отец погиб в родовой войне против рода Миас за место в Совете.
— Вот ты и попался на вранье: какими бы несправедливыми ни казались тебе решения Прямого Пути, но Обвинение и Правда никогда не приговорят ребёнка к сбрасыванию в грязь. Тем более за преступление родителей. Тебе на грудь повесили бы золотую тарелку и отдали бы в челядинцы победившего рода. Или заставили бы принять их имя.
— Всё так. Как победитель в родовой войне против Те-Танга, ты знаешь, как победители наказывают побеждённых. Но моя мать не желала терять меня или падать в грязь за ошибки мужа, затеявшего глупую войну. Она собрала остатки золота и купила защиту наёмников. Они помогли нам скрыться от «правосудия» на Ветроломе Пяти Гракков. До сих пор помню, как ловко наёмники обезоружили и связали небесных стражников их же вязками. Но мы не прожили на Пяти Гракках и пяти дней, как сквозь стены нашего жилища прошли искатели рода Ситт. Одни наёмники вступили с ними в бой, другие помогли нам сбежать на какой-то необитаемый ветролом, помню, рядом с ним стояло громадное изваяние руки с перстом, указующим в небо.
Как бы давая мне время осознать трагизм своего прошлого, Диаба взял паузу и несколько раз отхлебнул пахучий напиток. Не дождавшись от меня реакции,
