посмотрел на меня:
— А что тут обсуждать? Встали, активировали сабли и бьемся до победного конца. Все предельно просто, на помосте в живых останется только один.
— С этим-то как раз никто не спорит, — согласился я. — Однако, согласно правилам поединков на саблях, перед боем стороны должны оговорить все нюансы. Иначе это будет не дуэлью, а обычной дракой. Я слышал, у вас в Речи Посполитой, впрочем, как и у нас в Империи, за подобные схватки во время боевых действий полагается приличный срок и разжалование в нижние чины. И если уж нас с вами в этом нарушении обвинят, то хотя бы не будем давать в руки военных прокуроров дополнительные козыри в виде несоблюдения кодекса поединщика… Согласны?
Мариуш недовольно скривился, явно раздраженный моей пунктуальностью, но тем не менее, кивнул:
— Ладно, излагайте ваши пунктики. Только постарайтесь покороче…
— Вы куда-то торопитесь? — усмехнулся я. — Может на тот свет? Не волнуйтесь вас там встретят в любое время…
— Перестань паясничать, Васильков, — нахмурился польский адмирал. — Ведешь себя крайне жалко…
Ну, не всем же быть таким как вы, пан-адмирал, — наигранно вздохнул я. — Итак, во-первых, нам следует определиться с формой поединка: будем ли мы сражаться в скафандрах или без них?
— Ты издеваешься⁈ — возмутился Мариуш. — Мы оба стоим в бронескафандрах, а ты спрашиваешь подобные глупости! Я уже сомневаюсь, боевой адмирал ли стоит напротив меня или зеленый курсант!
— Ну, мало ли, — пожал я плечами с видом простака. — Может, пожелаете скинуть броню и помахать саблей, так сказать, налегке. Нет? Ладно, понятно, продолжим далее…
К чему я принялся так скрупулезно обсуждать аспекты предстоящей схватки? Лично мне было плевать на правила и пункты, я в любом случае собирался разделаться с этим самодовольным адмиралишкой, но вот торопиться в этом деле было не нужно. Все просто, надо как можно дольше тянуть время, не боясь при этом выглядеть дураком в глазах всех этих собравшихся на развлекательное шоу панов и паночек. А если мою излишнюю дотошность противник расценить, как трусость, так это еще лучше, пусть Вишневский думает, что перед ним слабак…
— Однако, согласен, не будем лично опускаться до обсуждения мелочей, пан-адмирал, — произнес я, смотря на недовольное лицо Мариуша. — Пусть лучше этим займутся наши помощники… Алекса… — я кивнул своему старпому, которая тут же подхватила тему детального разбора предстоящего поединка, засыпав вопросами бедных секундантов польского адмирала.
— Согласно статье 3, оружие должно быть номинальной мощности. Каков именно данный параметр для плазменных сабель сражающихся? — протараторила Алекса, уставившись на польских офицеров.
Секунданты Вишневского переглянулись в замешательстве.
— Тридцать процентов, — неуверенно ответил один из них.
— Благодарю, — кивнула Алекса, что-то отметив у себя в электронном планшете. — А как проводится проверка системы блокировки удара? Вручную или автоматически?
— Эмм, автоматически, — пробормотал второй секундант.
— А как насчет режима безопасности? — не унималась девушка-андроид. — Соперники должны отключить блокираторы или нет?
— Это поединок чести, а значит, никакого режима безопасности на доспехах уставлено быть не должно! — вмешался в разговор сам Мариуш Вишневский, не менее своих помощников удивленный подобным расспросам от странно-ведущей себя девушки в офицерском кителе без погон и нагрудного жетона, но вооруженной, как на войну.
— Хорошо, — кивнула Алекса на ответ польского адмирала. — Тогда нам необходимо время на перенастройку систем бронескафандра.
После этих слов она подошла ко мне и стала внимательно изучать мое снаряжение для поединка, с помощью беспроводной связи войдя через планшет в программу моей брони, а на самом деле лишь делая вид, что занимается проверкой настройки системы безопасности. Я незаметно подмигнул Алексе, обрадованный, насколько быстро та поняла мою задумку и влилась в тему, и сам в свою очередь взял в руки шлем и погрузился в просмотр его настроек.
— Сферу можешь не настраивать, Васильков, — отмахнулся Мариуш, поправляя свои золотистые кудри, — будем биться без шлемов…
— Понимаю, — улыбнулся я, наблюдая, как мой противник явно собой любуется. — Действительно, такую красоту прятать грех…
— Ну вот, уже нашла одно несоответствие, — между тем, Алекса уже копалась в системе доспехов Вишневского. — Уровень мощности плазменного лезвия не должен превышать 30 %. А у вас стоит 32 %.
— Надеюсь, вы не думаете, что это было сделано специально? — заметно покраснел Мариуш, приказывая своим офицерам немедленно исправить параметры настроек своего оружия.
— Ни в коем разе, — покачал я головой, многозначительно переглянувшись со своими товарищами.
— Так, ну что, вы закончили, пани? — Вишневский строго посмотрел на Алексу, все еще копошащуюся и что-то заполняющую у себя в планшете.
Та перевела на меня заговорщический взгляд:
— Еще несколько минут, — ответила она. — Заканчиваю настройку…
Таким образом, доводя до исступления поляков, моя помощница продолжала выигрывать для нас драгоценные минуты. Собравшаяся в аудиенц-зале толпа начала скучать, нам в спину полетели усмешки и свист.
— Васильков, если ты это задумал для того, чтобы просто оттянуть неизбежное, — усмехнулся Мариуш, слыша реакцию своих «моряков», — то, ничего, кроме жалости к тебе после этого я уже не испытываю…
— Очень легкомысленно с ваше стороны, пан-адмирал, — я неожиданно перестал улыбаться, как делал все время до этого.
Вишневский тоже посерьезнел, видя мою реакцию.
— Как желаешь умереть, быстро и безболезненно или медленно и в мучениях? — спросил он, снова выходя вперед и активируя свою саблю.
— Если можно, то хотелось бы помучаться, — честно признался я.
Мариуш злорадно улыбнулся и кивнул в ответ. Толпа в сотни две глоток, видя, что происходит, взревела от предвкушения схватки.
Наконец, настало время начать поединок, оттягивать дальше было бессмысленно, поляки, могли психануть и просто перебить меня с Алексой и Кузьмой Кузьмичом, как котят. Поэтому я следом за Вишневским занял позицию посередине арены и также активировал свою саблю. Клинки осветили пространство холодным ультрамариновым светом, тихо шипя напряжением во внезапно опустившейся на отсек тишине.
— Ну что, Васильков, вот и пришла пора тебе узнать цену польскому клинку! — пафосно выкрикнул Мариуш и резко первым атаковал, пытаясь нанести мне рубящий удар в голову.
Я каким-то чудом успел увернуться от этого резкого удара. Сабля Мариуша рассекла воздух совсем рядом с моей шеей.
Собравшиеся на просмотр телешоу восторженно ахнули, в толпе послышались аплодисменты и возгласы одобрения, похоже, не моей быстрой реакции, а скорости, с которой действовал польский командующий. Этой самой скорости удивился и я сам, когда вслед за первым ударом от Вишневского последовала в мою сторону целая серия агрессивных выпадов — в бедро, плечо, бок. Мариуш явно хотел показать себя перед своими подчиненными и поэтому, не давая мне опомниться, атаковал и атаковал.
Я же лихорадочно отступал, уворачиваясь и блокируя его выпады. Иногда пытался перейти в контратаку, но Мариуш тут же гасил ее, вновь заставляя меня отступать и закрываться в глухой обороне. Клинки наших сабель мелькали ярко-синими вспышками, создавая видимость настоящего файер-шоу, глухой звук стали смешался с шипением плазмы, дыхание поединщиков с криками ярости и азарта окружавшей помост толпы…
Схватка продолжалась уже двадцать пять минут, я знал точное время потому, как постоянно смотрел на таймер. Как правило, поединки такой интенсивности и ярости заканчивались минут за пять, редко за десять. Сейчас же мы дрались почти полчаса, и никто из наблюдавших за нами не мог с уверенностью сказать, чьей победой закончится эта сумасшедшая схватка.
Поначалу, когда адмирал Вишневский кидался на меня с яростными кавалерийскими наскоками, вроде как было понятно, кто из нас искуснее владеет холодным оружием. Все это время я вынужденно отступал, прекрасно читая наперед все действия соперника и копя силы для контратаки. Я уклонялся и блокировал каждый удар, выискивая уязвимое место в защите поляка, более того, находя эти самые бреши, но не используя момента, а снова отходя назад и закрываясь в обороне…
Напоминаю, мне нужны были эти минуты, которые постепенно превратились с учетом нашего прибытия на авианосец, дотошной проверки Алексы всех систем и нашего с Вишневским бесконечного поединка, в целый лишний час, час который мог спасти мои корабли и моих космоморяков…
Я снова проигнорировал удобный момент для контрвыпада и отступил на несколько шагов, уклоняясь от очередной атаки противника. Шла тридцать восьмая минута поединка, все бы ничего, но внезапно на меня будто атмосферным столбом
