секунд.
Я приказал пистолету стать ифритом. На ствольной коробке раскрылись большие желтые глаза. Ствол раззявил пасть, вывалил язык, причмокнул. Потом стал скалиться на девушку.
— Проклятье, — удивилась она. Тут же убрала прядь за ухо. Ее глаза расширились, — что это за дрянь?
Я взвел курок. Этого необязательно было делать. Но щелчок быстро отрезвил незнакомку.
— Ладно-ладно! — девушка подняла узкие ладошки, — вижу, ты не настроен играть. Меня прислал к тебе Лунар! Ты же помнишь о долге?
Я не ответил.
— Он просил узнать, как ты там. Все слышали о том, что почти весь род Селиховых перебили. Остались только ты да девчонка. Лунар хотел знать, в каком ты состоянии. Сможешь ли отдать долг.
— Лунар на удивление заботлив, — нахмурился я.
— Не то слово. Но он хочет свои деньги. И хочет их завтра. Иначе тебя ждут неприятности. Лунар просил передать, что ждать больше не станет, делай что хочешь, но верни все до копеечки к концу завтрашних суток.
Ясно. Лунар, видимо, боится, что скоро прикончат и меня. Хочет взять что сможет. Ох, Рома-Рома. Много же дров ты наломал при жизни.
— Зря ты ворвалась в мой дом, — я демонстративно сжал зубы, сделал вид, что давлю на курок. Ифрит при этом раззявил пасть.
— Стой-стой! — испуганно дернулась девушка, — я лишь гонец! Не хотела ничего плохого! И не угрожаю тебе! Мне нужно было доставить послание!
— Доставила. Теперь выметайся из моего дома, — я посмотрел ей в глаза очень холодно, — тебя спасает лишь то, что ты женщина. И додумалась, что не стоит причинять Кате вред.
— Хорошо-хорошо! Я просто уйду! Разреши встать!
— Вставай. Но дернешься — сдохнешь.
Девушка, держа руки перед собой, медленно встала.
— Мне бы спуститься. У меня там, на улице, спрятан мотоцикл.
— Оружие есть? — я кивнул на нее пистолетом.
— Ну… — замялась она.
— Все на пол.
Девушка неприязненно посмотрела на меня.
— Я не буду повторять дважды.
— Вот, проклятье! — выдохнула она, — это был мой любимый ствол!
Она потянулась к кольцу на молнии под горлом, вопросительно посмотрела на меня.
— Только медленно, — кивнул я.
Девушка расстегнула свой комбинезон, гораздо более глубоко, чем это требовалось, до самого низа. Я увидел красивый, подтянутый живот, с выпуклой линией пресса, аккуратный пупок. Под комбезом она носила черный топ. Я видел, как соски просвечивали сквозь темную эластичную ткань.
— Нравится, то что ты видишь? — похабно улыбнулась она, сунула руку в комбинезон, к черной портупее, пролегающей ниже топа. Достала короткоствольный квадратный пистолет.
Я не ответил, просто сопровождал ее движения взглядом. Девушка несколько по-позерски, словно стриптизерша опустилась, (так, чтобы я видел красивую спину и очертания подтянутой попки), медленно положила пистолет на пол.
— Нож тоже, — холодно бросил я.
— Ничего от тебя не скроешь, — она улыбнулась, сунула руку в карман на попе, достала складной нож. Он отправился следом за пистолетом, — я беззащитна, — повела она бровью, — бери хоть сейчас.
— Передай Лунару, — проговорил я, — что я приду завтра вечером поговорить о делах.
— Хорошо. Передам, если ты, конечно, меня отпустишь.
— Иди прямо передо мной. Руки на виду. Не сделаешь глупостей, уйдешь живой. Поняла?
Девушка, испугавшаяся ифрита поначалу, видимо, снова взяла себя в руки. Кажется, ее сексуальность, которую она осознавала целиком и полностью, придавала ей уверенности.
— Конечно, ты тут хозяин. Разрешишь мне застегнуться? Или может снять его полностью?
Катя сильнее прижалась к моей ноге. Нина недовольно засопела за спиной.
Я не ответил, только взглянул на незнакомку исподлобья.
— Скучный ты, — она неуверенно потянулась к замку молнии, увидев, что я не возражаю, застегнулась по горло.
— Пойдем, — холодно бросил я, — давай на выход.
— Мерзкая сучка, — прошептала мне Нина, когда я вернулся и сел на уцелевший диван в гостиной. Девушка примостилась рядом, — ты видел, как она нагло вела себя? Настоящая тварь!
— Как себя чувствуешь? — я посмотрел на Нину, она выглядела усталой.
— Вся в синяках. Голова немного болит. Но в целом хорошо. Спасибо, что беспокоишься обо мне, Рома.
— А как Катя?
— Она, кажется, поняла, что сделала что-то не то. Плачет наверху.
— Я поговорю с ней, — встал я, — а потом забери ее к себе домой на несколько дней. У тебя есть охрана?
— Нет, откуда? — удивленно взглянула на меня Нина, — я обедневшая дворянка из Детей Боярских. Да еще и отступница. У меня нет ничего, кроме старого дома, — девушка отвернулась, кисло изогнула губы, — и вредной матушки. Но Катю я с радостью возьму.
— Что ж, — я опустился, взял Нину за плечи, — я рад, что ты согласилась. Тут ее нельзя оставлять. Но, я хочу, чтобы ты понимала, что сейчас общаться с каждым из нас опасно.
— Я понимаю, Рома, — девушка смело посмотрела мне в глаза, — все будет хорошо.
— Конечно, — улыбнулся я, — ведь я присмотрю за вами.
Катю я нашел в ее комнате. Заплаканная, сестренка лежала на кровати, уткнулась в подушку. Когда я приблизился, девочка испуганно посмотрела на меня.
— Тихо, Катюш. Я пришел не ругать тебя, а просто проговорить. Подвинься, пожалуйста.
Девочка села на кровати, свесила ножки. Я опустился рядом. Матрас тихо скрипнул под моим весом.
Первым делом девочка показала мне лист, вырванный из альбома для рисования. В нем, нестройным детским почерком, было написано:
“Она сказала, что она твой друг”.
— Как мило, — я взял листок, — ты приготовила оправдание, — улыбнулся я, — не волнуйся, Кать. Сегодня не случилось ничего страшного. Но на будущее, знай. Сейчас ты можешь доверять только тем, кого очень хорошо знаешь. Например, мне, или Нине. Мы с тобой еще в опасности. Но я это исправлю.
Я тронул девочку за подбородок, посмотрел в блестящие глаза.
— Хорошо? — добродушно спросил я.
Девочка кивнула. Мы с Катей обнялись.
Я приехал к заброшенной станции метро, что располагалась недалеко от моего “Павлина” Ближе к одиннадцати вечера. Нужно было дождаться, пока на улицах станет безлюдно, а большинство простых зевак пойдут спать. Не хотелось бы, чтобы меня, дерущегося с демонами, кто-то увидел. А тем более узнал во мне Романа Селихова. Лишние проблемы иметь
