характер взяла от матери. Бунтарка, непоседа и искательница приключений, она не могла целыми днями находиться во дворце и играть на арфе. Поэтому почти каждый день бывала в самых разных частях города, выплывая иногда на берёзовой лодочке за его пределы поохотиться.
Девушка в споре не участвовала, а уже с явным интересом разглядывала невесть откуда взявшегося здесь человека, да ещё в таком странном наряде. А спорили эльфы о том, что им делать. Эринкванд настаивал, что следует подстрелить этого вражеского шпиона, которых последнее время развелось в лесу и за его пределами. Талион не соглашался, видя, что это не обычный шпион, и решил в конце концов задержать его и провести к своему дяде во дворец.
Между тем удивительный кораблик Алекса уже вплотную приблизился к воротам. И тут случилось нечто, что потом не могли объяснить даже трое эльфов, стоявших в этот миг на мосту. Неожиданно воды всегда спокойного озера взбунтовались и, подхватив Алекса и лист, на котором он стоял, огромной волной перекинули его над стражниками и стеной, плавно опустив на воду по другую сторону.
Пока намокшие эльфы приходили в себя, Алекс уплывал всё дальше и дальше, петляя в узких поворотах рабочего квартала. Солнце уже взошло, и город начинал пробуждаться. Открывались ставни окошек, по воде вился приятный, щекочущий нос запах жаркого. От этого всего у парня кружилась голова и урчало в животе. Но слезть с листа, ставшего таким родным и близким, Алекс опасался.
Парень совсем не испугался и не удивился, когда его перекинуло через ворота. Всё произошло так внезапно и быстро, что он и опомниться не успел. Парень заметил, что его кораблик будто сам выбирает направление пути, и отдался на волю листа — пусть сам решает, куда ему пристать.
По эту строну стены в воде плавали кувшинки, словно живые. Они то приближались к Алексу, то отдалялись, их лепестки извивались и крутились вокруг своей оси. Это даже немного пугало. Возьмёт и запрыгнет такой цветок-геномутант к тебе на лист. Кувшинки были всех цветов радуги и, впитывая в себя солнечные лучи, светились мягким приятным светом.
Пока Алекс наблюдал за цветами и разглядывал интересный дизайн и конструкцию зданий, его лодчёнка отплыла далеко от ворот. Из окон домов не раз выглядывали эльфийские лица, но, заметив парня, в ужасе прятались. В этот ранний час улицы только начинали просыпаться. Изредка хлопали двери, и было странно, что в квартале рабочих, торговцев и ремесленников никого нет и никто не выходит, не открывается для работы.
Алекс плыл между рядами низеньких деревянных домов, которые тянулись далеко вперёд. У домов были причудливые окна в форме многоугольников, и стёкла отливали перламутром. Стены были расписаны узорами. Домики казались игрушечными.
На веранде одного из домов прямо у воды сидел маленький эльф. Если быть точнее — эльф-ребёнок. Совсем малыш по меркам эльфов. Это была Силмиэль — Звёздный Свет.
Её глаза напоминали две маленькие звёздочки, упавшие с неба и прикорнувшие между ресницами девочки. Как правило, эльфы никогда не показывали своих детей чужакам, опасаясь, что их сглазят или, не дай Всевышний, причинят детям любой вред. Эльфийки всё принимали близко к сердцу, и их воображение сильно отличалось от нашего.
Алекс помнил всё это из Книги пути, по картинкам. И очень обрадовался возможности поглядеть на малышку. Силмиэль опустила в воду ножки и с интересом разглядывала удивительного путешественника. Она тайком вышла в это утро на улицу из дома, хотя мама и старшие братья настрого запретили ей это делать сегодня ночью, после того как небо плакало звёздами на протяжении часа.
Но звёзды были ей очень близки, и она плакала вместе с ними. Успокоившись, девочка всё же прошмыгнула на улицу в тот предрассветный час, когда сон особенно крепко сковывает в своих объятиях. Усевшись на краю веранды, Силмиэль слушала ветер и водные всплески. Всё было насторожено и чего-то ожидало.
Девочка была ростом примерно полтора метра, у неё были длинные вьющиеся, чёрные, как сама ночь, волосы и приятные мягкие черты лица. Старшие эльфы пророчили, что из неё вырастет красавица, каких давно не видели глаза эльфийских владык. Она была весёлого озорного нрава, но иногда на Силмиэль находила такая тоска, что ей хотелось выть. Она и сама себе не могла объяснить, почему тоскует. Просто уходила в уединённое местечко и размышляла обо всём, что приходило в голову. Одета она была в этот ранний час в лёгкую светлую тунику, покрытую узором из почитаемых эльфийских созвездий.
У неё было три старших брата. Старший, Мариллар, торговал драгоценностями. Он часто уплывал на своём судне в города людей, чаще всего в столицу, и привозил сестрёнке занятные вещицы. Сейчас он был дома. В этот раз ему особенно повезло выручить хорошую прибыль, и парень отдыхал. Мариллар был среднего роста, может быть, метр семьдесят. Короткие каштановые и всегда взлохмаченные волосы украшали его голову. Сам он был молчаливым и серьёзным.
Можно было сказать, что он немного упитанный, если бы не отличная одежда, скрывавшая этот его недостаток в глазах других эльфов. Характер — доброту и мягкость в общении — он взял от матери Эленэль.
Но злить его не стоило. Один раз это очень грустно закончилось для эльфа, который в результате остался с переломанными ногами. И хоть эльфийская медицина — самая удивительная из всех — вернула ему возможность ходить, боль не прошла.
Другой брат Силмиэли, Раимер, был известным охотником эльфийского озёрного края. Он один выходил с ножом на бурого медведя, раза в три превышавшего его в размере. Раимер уходил в долгие походы и привозил шкуры зверей белее снега, прямо со склонов кристальных гор. Шкуры белых лисиц украшали стены в залах дворца владык.
Сам Рамиер был очень высоким и крупным даже по меркам эльфов. Он был блондином с короткой стрижкой жёстких волос, всё время прилипавших к его вискам и шее. Нрава Рамиер был крутого, и характер тоже был не из лёгких. Но тем не менее его любили и ладили с ним. Но, продавая шкуры и мясо, он не уступал ни одной монеты покупателю.
Раимер считал, что его непростую работу должны ценить. Ведь была большая вероятность, что однажды он может и не вернуться. Поэтому покупателей у него было мало, но те, кто ценил его как охотника, а также шкуры и мясо заморских зверей, всегда платили по его счетам и не гнушались этого. Особенно его ценили владыки. Не раз простого
