А взамен попросил оказать помощь. Я же правильно понял принцип зарабатывания денег?
— Вполне, — хохотнул Мишка. — Но как ты… Вообще! Я первый раз такое вижу! Только что они были готовы тебя разорвать, а потом бах! Бах! И этот брык! А тот его шлеп! Ну ваще-е-е! Это прямо победа!
Я только усмехнулся в ответ. Это победа? Это всего лишь легкий штришок, который можно добавить к многокилометровому полотнищу моих завоеваний.
По дороге домой мы зашли в магазин, где взяли разнообразной еды. Выбирал в основном Мишка, но я заметил, что он старался брать товар с какими-то желтыми ценниками. Когда я поинтересовался — что это за ценники, то он честно ответил, что это уцененный товар. Он вроде как подешевле.
— А нам нужно брать подешевле? — спросил я.
— Да, всё-таки тех денег, которые ты взял у людей Георгадзе, хватит ненадолго. А я ещё хотел маме оставить, чтобы ей полегче жилось.
— Если дешевле, то хуже? — напрямую спросил я.
— Ну да, немного хуже, чуть вреднее, слегка испорченное… — вздохнул Мишка.
— Тогда клади всё на место, что взял. И бери всё без желтых ценников! Чтобы я не видел, как ты экономишь на маме. Видел, как за неё заступались ребята Сухаря? — спросил я и мы дружно расхохотались. — И не факт, что эти ценники на самом деле отражают скидку. Реально мы видим лишь то, что нам показывают. Но если я завышу цену, а потом при помощи желтого ценника опущу её обратно, прибавив два-три рубля, то люди будут видеть скидку, а вовсе не завышение. А я продам лежалый товар ещё и с наценкой. Всё дело в цвете ценника, в обмане разума…
После этого я положил пачку с изображением какого-то рогатого животного на место, а взял другую, без желтого ценника.
— Но как же…
— Женщина что-то говорила про бои без правил? Там можно заработать денег? — оборвал я брата.
— Ну да, но там сложно. Там порой даже убивают.
— В обычной жизни порой даже убивают, так что ничего страшного в этом нет, — хмыкнул я в ответ. — Набирай нормальной еды. Оставь желтые ценники тем, кто в них нуждается!
Мы набрали еды и заплатили за неё улыбчивой девушке в униформе. Я видел, как наши полные пакеты провожали завистливыми взглядами. Ну и пусть. В конце концов, это уже наши деньги. Мы их заработали. Как смогли, так и заработали.
Когда же пришли домой и вывалили покупки на стол, то у мамы глаза на лоб полезли.
— Откуда всё это? — спросила она.
Я не успел ответить. Неожиданно в моём кармане раздался звук веселой музыки. Похоже, что это ожил тот прямоугольник с экраном, который я взял у одного из носатых.
Глава 7
— Почему он трезвонит? — спросил я, показывая коробочку Мишке.
— Потому что кто-то вызывает, — ответил тот. — Чтобы ответить на звонок, нужно нажать вот эту кнопку и смахнуть её вправо.
Он показал на зеленый кругляшок с белой буквой «С» внутри. Я тут же смахнул её вправо, как сказал Мишка. На экране появилось небритое остроносое лицо с колючими черными глазами.
Да уж, действительно допотопный коммутатор. Уже во всех вселенных передается голограмма собеседника из браслета, а тут до сих пор только изображение поступает на экран.
Мужчина сумрачно посмотрел на меня, а потом сказал:
— Ти маих людей пабил?
— Те трое были твоими людьми? — спросил я в ответ и, когда бородатая голова кивнула, сказал. — Тогда я.
— Ани сказали, что ани маи люди? — продолжил задавать вопросы человек.
— А ты кто? Они говорили про какого-то козла Гургадзе.
— Князь Георгадзе, шакал! — рявкнул бородач.
— Князь Георгадзе — шакал? Ну, я не стал бы так говорить про незнакомого человека, — поджал я губы. — Это невежливо…
— Шутишь, э? Савсем страха нэт, да? Это я от князя Георгадзе, а ты — шакал!
— Не, я не шакал. Я — человек! — ответил я, наблюдая, как краснеют белки глаз говорящего.
— Ти смэлый, да? Лублю ламать смэлых… Я выкуплю тэбя у Минайлавых и атдам сваим людям на забаву.
— Ну, тогда останешься без людей, — пожал я плечами, а после посмотрел на Мишку. — Как эту харю убрать? Он мне надоел.
— Э! — возмутилось моим словам бородатое лицо. — Ти савсем ах…
Закончить он не успел — Мишка дернул пальцем и бородатое лицо исчезло. Побелевшие мама и Миша смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Я же повернул прямоугольник вокруг своей оси. Он с треском лопнул, а на пол посыпались пластиковые и стеклянные осколки. Кусочки микросхем составили им компанию.
— Аркаша, ты чего? — спросила мама, спустя несколько секунд. — Нельзя так разговаривать с аристократами.
— Что они могут сделать? Причинить боль? Убить? Рано или поздно, но мы все умрем. А прожить жизнь так, чтобы тебя все пинали… Это не по мне! — в подтверждение своих слов я ударил кулаком по столу.
— Но они же… Они в самом деле выкупят тебя у наших господ и тогда…
— Мама, не волнуйся, — проговорил я. — Сегодня им будет не до меня. У тебя есть где переночевать сегодня? Миша?
— Ну, если у тети Вали, — проговорил Мишка задумчиво. — Но к ней ещё ехать нужно.
— Тогда выезжайте сейчас же. Берите самое необходимое на пару дней и выезжайте. Я присоединюсь к вам чуть позже…
— А ты? Аркаша, зачем всё это? Что с тобой случилось? — проговорила мама, глотая слезы.
— А я займусь тем, чтобы Ивановых никто никогда не трогал, — ответил я твердо. — А что со мной? Башкой ударился, вот мозги на место и встали.
— Миша, что с ним? — спросила мама у брата, видя, что со мной разговаривать бесполезно.
— Мама, что-то мне подсказывает, что лучше сделать так, как говорит Аркаша. Его интуиция ещё не подводила, — проговорил Мишка, не сводя с меня глаз.
За эти слова я был ему благодарен. Если он поверил мне в такой малости, то может в дальнейшем поверить и в гораздо большем.
— Но как же… — мама развела руками вокруг себя. — Как же я всё это оставлю?
— Мама, это всё только вещи. Насколько я знаю, пока ещё ни одному безумно могущественному или невероятно богатому существу не удалось забрать с собой после смерти хоть молекулу в иной мир, — хмыкнул я. — Так что оставь всё это барахло, а возьми действительно ценное и нужное… И это… Нужно будет сказать, что всё это время я был с вами. Я не знаю, будет ли сильно допытываться полиция, но на всякий случай предупредите всех тех, кого вы увидите, что я вместе с вами отправляюсь к этой самой… Тете Вале.
— Но как же…
— Да вот так! — рубанул я воздух. — Только так и никак иначе.
— На пару дней мы и за двадцать минут соберемся, — сказал Мишка.
— Тогда время пошло.
