Глава 7 любопытство - порок
На что рассчитывает человек, погружаясь в игру? Ответ очевиден – поиграть… пострелять, побегать, полетать, может, даже поплавать.
Когда я собираюсь входить в игру, то также осознанно или подсознательно. Рассчитываю на какое-либо развлекательное действо… или хотя бы увлекательное. Но сегодняшний день мне очень сильно напомнил тот эпизод моей прошлой жизни, который никаким образом с играми не связан.
В те студенческие для меня времена, в которые, как и полагается, – небо было выше, а трава зеленее, правительство решило устроить в нашем городе некий социальный эксперимент, для чего было необходимо возвести немало разного рода спортивных объектов. Для реализации грандиозных планов в жизнь применялись не только специализированные строительные бригады, но и даже народ из мест не столь отдалённых. Уж не знаю, на каких условиях, но им также довелось принять посильное участие в спортивной судьбе страны. Ну а раз даже такой контингент призвали к труду, то обойти контингент студенческий было и вовсе невообразимо.
В результате и я, в числе своих одногруппников, оказался на площадке, где возводился то ли теннисный корт, то ли ещё какое-нибудь олимпийское волейбольное поле, которое впоследствии сделали крытым.
На нашу долю целиком и полностью выпал песок. Самосвалы сгружали его на край двухсотпятидесятиметровой площадки, откуда мы, нагружая совковыми лопатами китайские, из соплей и картона, тележки, везли его на другой конец, сваливая кучками в ряд. После чего вторая часть нашей группы уравнивала его в двадцатисантиметровый слой. С тех пор фраза «море песка» у меня ассоциируется вовсе не с пустыней. Хотя работа была условно платная или, скорее, символически, её изрядно осложняла июньская жара и периодическое дезертирство студентов, из-за чего конец работы всё время откладывался.
После того как вчера Прокоп надругался над нашими мечтами о специфически заострённых железках особой поражающей силы, он заявил, что для сколько-нибудь нормальной работы над оружием ему нужен хоть какой горн, ну и металл, само собой. В результате уже какой час подряд я перетаскиваю песок к ручью, с теплотой вспоминая хлипкие одноколёсные тачки, которых сейчас мне так не хватает.
Во время добычи очередной порции песка, теперь мне его приходилось выкапывать из склона, неожиданно слежавшиеся пласты дрогнули под моими руками, а дальше последовал глухой хлопок. Мои руки тут же ухнули в рыхлую массу, а в нос пахнуло сыростью. Выбравшись из песка и отряхнувшись, я увидел, что, собственно, произошло: копаясь в склоне, я вызвал какие-то нарушения в хрупком укладе слоёв песка, и часть его обвалилась, образовав нору.
Что ж, это интересно… вроде бы больше рушиться ничего не собиралось, и я начал выгребать из небольшой пещерки рыхлый песок, куда более удобный для разработки, к слову. Осмотрев пещерку, немного удивился – потолок её был весь переплетён корнями деревьев, отчего, видимо, дальнейшего обрушения и не произошло.
Глину я уже натаскал, плотину местами основательно размыло – вода себе дорогу всегда найдёт. Ну а после восстановления гидротехнического сооружения принялся за доставку сырья. Теперь уже в одиночку – Стас с дедом осваивают ремесло первобытных печников, пытаясь из глины и камней сообразить подобие простейшей печки или, учитывая её назначение, скорее, горна. Мой рассказ о неожиданном обвале они выслушали без особого энтузиазма, поглощённые конструированием, ну и ладно.
Физические нагрузки не прошли даром: телосложение +1.
После того как более чем из центнера песка мне удалось намыть несколько килограмм руды, я пошёл на добычу еды, оставив сушиться буро-коричневую массу на шкуре. Несмотря на то, что печники хотели припахать меня на доставку для них ещё и глины, я отбрехался тем, что провианта у нас не хватает. На самом деле, мне хотелось больше времени уделить на прокачку баллистики и метательного оружия.
На этот раз я не пошёл в дремучий лес, кормить комаров ради костлявой добычи – теперь мой путь лежал вдоль реки. В нескольких километрах от нашей стоянки берег зарос камышом, и я надеялся встретить в этом районе уток. Выйдя на небольшой пятачок берега, закрытый с одной стороны лесом, а с другой зарослями осоки, тянущимися вдоль кромки воды, с редкими перерывами, я присел, наблюдая за рекой.
Утки были. Один раз парочка пролетела над лентой воды, скрывшись за изгибом реки. Вдали заметил группу целей на воде, она как раз плавала около выступающих на несколько метров от берега зарослей камыша. Я осторожно начал приближаться, стараясь не вызвать ненужных подозрений у водоплавающих. Выбрал более-менее удачную позицию, недалеко от небольшого затона, свободного от растительности.
В варианте с уткой были свои минусы: вряд ли эти птицы выйдут на берег, а следовательно, бить их придётся на воде, стало быть, боезапас у меня ограниченный. Другая проблема: дождусь ли я того момента, когда цель выйдет в нужное для меня место? Обстрелять утку даже на середине реки – не проблема, но охотничьей собаки у меня нет, а как здесь с плаванием – неизвестно. Может статься так, что при попытке самостоятельно добраться до добычи, без некого необходимого навыка, я свинцовым топором воткнусь в донный ил, на чём охота и закончится. Поэтому я ждал… отойдя от берега метров на восемь и прикрывшись зарослями, следил за утиным променадом. Птицы то отплывали на открытую воду, то крейсировали вдоль камыша, теряясь из виду. Тенденция их движения вроде бы приближала их к моему затону, но время шло, а в зону досягаемости они так и не выходили.
Наконец целых три особи выплыли из-за левого края камышовых зарослей и начали пересекать вход в заманчивую, как мне уже казалось, маленькую речную лагуну. Судя по их скорости, они решили проплыть без остановки, скрывшись за следующей стеной растительности. Но вот сбавив темп, они начали задумчиво рассматривать открывшийся свободный проход к берегу – нет ли здесь чего интересного? Видимо, результаты осмотра оказались неудовлетворительными, и птицы явно вознамерились продолжить путь дальше.
Сделав два быстрых шага из-за кустов, я замахнулся рукой для броска, и вдруг, на какое-то мгновение, в воздухе появилась несколько размытая, почти прозрачная полоса, словно чем-то оставленный шлейф из искаженного воздуха, отчего его прозрачность изменилась. Я, не успев понять толком что к чему, лишь заметил что шлейф, формируясь узкой полоской в метрах трёх от меня, всё более и более расширялся с расстоянием, упираясь в воду рядом с одной из уток, лишь краем пересекаясь с ней. В последний момент я подкорректировал бросок, и камень врезался
